Внезапно Десмонд повернул голову в мою сторону, на какое мгновение наши взгляды встретились, он нахмурился, но тут же отвернулся и что-то тихо сказал Алану, тот кивнул и вышел из-за стола, проходя мимо нас он. В свою очередь обменялся взглядом с Алеком. Как только Алан скрылся за дверями, Алек встал и потянул мне руку:

— Пойдемте!

Мы выскользнули из зала, где нас поджидал Алан. Я в недоумении переводила взгляд с одного мужчины на другого:

— Что-то случилось?

— Магнус уже напился. Дес приказал увести вас.

— Какая трогательная забота! — я не смогла сдержать сарказм, — Как я понимаю, Агнесс более привычна к зрелищам пьяных боннов?

Алан с укором посмотрел на меня:

— Герцог лишь заботится о безопасности женщин. Скорее всего, сейчас Филипп уводит Агнесс в её покои.

— Вопрос только, до какого места покоев он ее доведет, — пробурчала я себе под нос.

— Филлип не посмеет пренебречь приказом герцога, — фыркнул Алан.

— Главное, чтобы он не стал выполнять его слишком тщательно! — я повернулась и пошла по коридору. Недоуменно переглянувшись в ответ на мою последнюю фразу, моя охрана проследовала за мной. Они проводили меня до дверей и ушли, убедившись, что я закрыла дверь на ключ.

В ожидании Бетани, я села на стул у камина. Яркие язычки пламени радостно танцевали на углях. В полудреме передо мной возникло лицо герцога. Такое, каким я видела его сегодня: чеканный профиль, надменное выражение лица, нахмуренные брови, слишком пристальный взгляд темно-серых глаз. Трудно поверить, что именно с этим человеком я совсем недавно обсуждала поэмы Гомера, воруя колбасу из кладовой замка.

Громкий стук в дверь вырвал меня из сна.

— Миледи! Миледи! Там кобыла рожает!!! — дубовая дверь содрогнулась от криков Атли. Я чертыхнулась: это была молоденькая кобылка, покрытая жеребцом герцога. Эта проклятая лошадь, словно магнит, притягивала к себе все неприятности. Бринн признался, что давно пустил бы ее собственноручно на колбасу, но кобыла была привезена из аравийских пустынь в подарок римскому сенатору, потом отбита отрядом пиктов и стоила на вес золота.

Тяжело вздохнув, я накинула плащ и в сопровождении охраны поспешила на конюшню. Бринн был уже там. Кобылка беспокойно ходила по деннику, то ложилась, то опять вскакивала с тревожным ржанием, тяжело вздымая округлые бока. Конюх выглядел очень обеспокоенным:

— Можешь успокоить ее?

— Попробую, — мысленно попрощавшись с платьем, которое на мне было одето, я зашла в денник. Понадобилось почти полночи, чтобы успокоить ее и еще столько же, чтобы дождаться жеребенка. Он появился на свет под утро, когда небо окрасилось первыми лучами солнца. К тому времени кобыла обессилила настолько, что жеребенка пришлось тянуть. Бринн тщательно осмотрел новорожденного, прощупывая каждую ногу. Вороной жеребенок немного полежал, удивленно хлопая глазами, затем сразу же неуверенно поднялся на тонкие ножки, весело помахивая курчавым хвостиком. К этому времени мы с Бринном просто валились с ног от усталости. Переглянувшись, мы не говоря ни слова, побрели на сеновал, где так же молча выпили весь самогон из фляжки конюха. После чего завернувшись в плащ, я заснула прямо там, где сидела.

Я проснулась часа через два. Бринн старательно храпел рядом. Моя голова гудела, желудок сводило от голода. С трудом поднявшись и кое-как приведя себя в порядок, я направилась на кухню в надежде на доброе сердце Берты.