– Ты несешь сущую чушь, Варни, и притом с важным видом проповедника. Где и как могли они встречаться?

– К несчастью, милорд, я могу ответить вам даже слишком точно. Как раз перед тем, как жалоба. Тресилиана была подана королеве, я, к своему крайнему изумлению, встретил его у боковой калитки Камнор‑холла.

– Ты встретился с ним, негодяй, и не убил его! – вскричал Лестер,

– Я бросился на него, милорд, а он на меня, и, не поскользнись я в этот момент, Тресилиан, наверно, не стал бы вам больше поперек дороги.

Лестер, казалось, онемел от удивления. Наконец он спросил:

– Какими еще доказательствами ты располагаешь, Варни, кроме твоего собственного утверждения? Ибо, поскольку я буду карать сурово, я должен взвесить все хладнокровно и осторожно. Проклятие! Но нет – я должен взвесить хладнокровно и осторожно… Хладнокровно и осторожно…

Он несколько раз повторил про себя эти слова, как будто в самом звуке их таилось что‑то успокаивающее; затем сжал губы, словно боясь, что с них сорвется проклятие, и снова спросил:

– Какие еще доказательства?

– Их более чем достаточно, милорд. Хотел бы я, чтобы они были известны одному мне, со мной они бы и умерли. Но свидетелем оказался мой слуга, Майкл Лэмборн: именно благодаря ему Тресилиан впервые проник в Камнор‑холл; потому‑то я и взял этого буяна в услужение и оставил при себе, чтобы заставить его держать язык за зубами.

Затем Варни сообщил Лестеру, что факт свидания графини с Тресилианом легко могут подтвердить Энтони Фостер и многие жители Камнора, присутствовавшие при заключении пари и видевшие, как Тресилиан и Лэмборн ускакали вместе. В рассказе Варни не было ничего вымышленного, но, избегая прямых утверждений, он дал понять Лестеру, что свидание между Эми и Тресилианом в Камнор‑холле продолжалось дольше тех нескольких минут, которыми оно ограничилось в действительности.

– Почему мне не рассказали об этом? – сурово спросил Лестер. – Почему вы все – и, в частности, ты, Варни – скрыли от меня такие важные события?

– Потому, милорд, что графиня уверила Фостера и меня, будто Тресилиан вторгся к ней без ее ведома, и я заключил, что в их свидании все было честь честью и что в свое время она сама расскажет о нем вашей светлости. Ваша светлость знает, как неохотно выслушиваем мы дурные предположения относительно тех, кого мы любим, а я, благодарение небу, не подстрекатель и не доносчик, чтобы первым высказывать их.

– Однако ты охотно веришь им, сэр Ричард. Откуда ты знаешь, что в этом свидании не все было честь честью, как ты говоришь? По‑моему, жена графа Лестера может несколько минут побеседовать о таким человеком, как Тресилиан, не оскорбляя меня, и не навлекая подозрений на себя.

– Бесспорно, милорд. Если б я думал иначе, я не хранил бы секрет. Но в том‑то и загвоздка, что Тресилиан, прежде чем покинуть те места, установил переписку с трактирщиком в Камноре, чтобы с его помощью впоследствии увезти графиню. Вскоре он отправил туда своего посланца, которого я надеюсь в недалеком будущем запрятать в надежную темницу, под башней Мервина. Киллигрю и Лэмсби обшаривают сейчас местность в поисках его. Трактирщик за свои услуги получил в награду перстень – ваша светлость, быть может, замечали его на руке Тресилиана – вот он. Этот молодчик, его посланец, проникает в Камнор‑холл под видом разносчика, ведет переговоры с леди, и ночью они вместе бегут, по пути отобрав в своей преступной поспешности лошадь у какого‑то; бедняка. Наконец они достигают замка, и графиня Лестер находит себе убежище… я не смею сказать, где.

– Говори, я приказываю! Говори, пока еще у меня хватает силы слушать тебя!

– Если вы настаиваете, – отвечал Варни, – то я вынужден сказать, что леди немедленно отправилась в комнату Тресилиана и провела там несколько часов – то в его обществе, то одна.