– Все понятно, – ответил Лэмборн. – Я могу идти по следу, – что твоя собака‑ищейка.

– Тогда убирайся, – сказал Варни, вкладывая меч в ножны. Затем, повернувшись спиной к Майклу Лэмборну, он медленно пошел к замку. Лэмборн на минутку задержался, чтобы собрать золотые монеты, которые его недавний спутник так презрительно швырнул ему, и, положив их в кошелек вместе с мздой, полученной от Варни, пробормотал себе под нос:

– Я толковал тем олухам об Эльдорадо. Клянусь святым Антонием, для нашего брата нет на свете Эльдорадо лучше нашей доброй старой Англии! Ей‑ей, тут прямо золотые дожди льются! Лежат себе червонцы на травке, так густо, как капли росы, а ты знай себе собирай! Ну, ежели я не отхвачу свою долю этих сверкающих капелек росы, пусть мой меч растает, как сосулька!

Глава V

….Знал он жизнь

Так тонко, как моряк свой компас знает.

Ему всегда Полярную звезду

Указывала стрелка, и по ветру

Чужих страстей свой парус ставил он.

«Обманщик», трагедия

Энтони Фостер все еще был занят спором со своей красавицей гостьей, которая презрительно встречала все его уговоры и требования удалиться в свои покои. Внезапно у двери замка послышался свист.

– Вот мы и попались, – сказал Фостер. – Это сигнал твоего властителя, а что я скажу ему о суматохе, которая тут началась, ей‑ей не знаю. Какая зловещая звезда привела сюда этого висельника, негодяя Лэмборна? Он словно с виселицы черт его знает как сорвался и явился сюда мне на погибель.

– Молчите, сударь, – воскликнула леди, – и откройте ворота своему хозяину! Милорд, дорогой милорд! – воскликнула она, бросаясь ко входу. И вдруг добавила тоном, в котором слышалось острое разочарование:

– Фу! Да это только Ричард Варни!

– Да, сударыня, – сказал Варни, входя в залу и отдав девушке почтительный поклон, на который она беззаботно ответила небрежным и недовольным кивком. – Это только Ричард Варни… Но даже первое серое облачко, когда оно слегка озаряется на востоке, радует нас, ибо возвещает приход благословенного солнца.

– Как! Милорд приедет сюда сегодня вечером? – спросила девушка с веселым оживлением, в котором, однако, чувствовалась тревога. Энтони Фостер услышал эти слова и тоже повторил вопрос. Варни ответил девушке, что милорд собирается навестить ее, и хотел добавить еще какие‑то любезности, но она, подбежав к двери залы, громко позвала:

– Дженет, Дженет, сейчас же иди ко мне в комнату!

Затем, оборотившись к Варни, она спросила, не дал ли ему милорд еще каких‑либо поручений.

– Вот это письмо, уважаемая леди, – сказал он, вынимая из‑за пазухи небольшой сверток, завернутый в ярко‑алый шелк, – ас ним и подношение властительнице его любви.

С лихорадочной поспешностью девушка бросилась развязывать шелковый шнурок, которым был перевязан сверток, но ей никак не удавалось быстро распутать узел, и она опять стала громко звать Дженет:

– Принеси мне нож… ножницы… что‑нибудь, чем бы разрезать этот противный узел!

– Не пригодится ли мой скромный кинжал, уважаемая леди? – спросил Варни, подавая ей небольшой клинок изумительной работы, который висел у него на поясе в ножнах из турецкой кожи.

– Нет, – сэр, – возразила леди, отводя в сторону предложенное ей оружие, – не стальной кинжал разрубит узел моей преданной любви.

– Однако он их много разрубал, этих узлов, – промычал Энтони Фостер сквозь зубы, бросив взгляд на Варни.