– Ах ты гаденыш! Еврейский задолиз, – сказал Джерри.

– Джерри, – укоризненно произнесла Грэйс.

Но тот продолжал смотреть на Рассела.

– Мерзкий еврейский прихвостень, – повторил Джерри. Его голос слегка подрагивал.

– Дкерри, – на этот раз громче изрекла Грэйс.

Костиган взглянул на меня.

– Черт с ним, – сказал он. – Давай кончай это дело.

И я застрелил его. В его лбу появилась дырка, а от удара крутящееся кресло развернуло вполоборота. Он свалился на бок и повис на одном из подлокотников. Ни Рассел, ни Грэйс не пошевелились. Я обошел стол и еще раз выстрелил Джерри за ухо – контрольный выстрел. Чтобы наверняка. После чего повернулся к вдове и сиротке.

На лице Рассела по прежнему сияла улыбка.

Руки все так же были сложены на груди, и он все так же опирался о стену. В едкой тишине я слышал его быстрое, неглубокое дыхание. На щеках появились яркие пятна. Лицо Грэйс скукожилось, словно печеное яблоко, в уголке рта появилась ниточка слюны. А ее поза напоминала сжатый кулак.

– Не смейте меня касаться, – сказала она.

Голос прозвучал, как наждак, елозящий по металлу.

– Не сметь меня касаться. Даже не подходите.

– Мы уйдем вместе, – сказал я. – Втроем. Если мне удастся выбраться отсюда, вы останетесь в живых. В ином случае – вы покойники.

– Лучше не прикасайтесь ко мне, – повторила Грэйс.

– Нет, я не пойду, – сказал Рассел. Его голос дрожал.

– Я застрелил его, – сказал я. – И ее застрелю. Так что выходим все вместе.

Рассел покачал головой:

– С этого момента ты предоставлен самому себе, супермен.

– Рыжик, – прохрипела Грэйс. Голос был наэлектризован до предела. – Ты сделаешь все, что он приказывает.

– Черта лысого, ма, – сказал Рассел. – Меня он убивать не станет.

– А как же твоя мамочка? – спросила она. – Разве тебе наплевать на мамочку?

Пятна на щеках Рассела стали расползаться и темнеть, словно его терзала жестокая лихорадка.

– Ма, – сказал он.

Она один раз резко хлопнула в ладоши:

– Слушай меня, Рассел Костиган. Ты пока еще мой сын. Сейчас, когда папочка мертв, ты все, что у меня осталось. И ты сделаешь все, что говорит этот человек. Не позволяй ему причинить мне боль.

Хрипота исчезла из ее голоса, сменившись сюсюканьем маленькой девочки, делающей упор на букве "л". Дыхание Рассела участилось. Лицо было полностью залито краской.

– Пошли, – сказал я.

Грэйс встала, взяла Рассела за руку и развернула сына к двери.

– Я знаю, что ты хочешь сесть в это кресло, – сказал я Расселу. – Но клянусь, если мы не выберемся из этой шахты, я пристрелю вас обоих.

– Только не касайтесь меня, – велела Грэйс. Ее рука крепко сжимала руку Рассела. – Ведите себя прилично.

Секретарша в приемной все еще лежала лицом на столе. Когда мы вышли в коридор, я сунул «триста пятьдесят седьмой» в кобуру под куртку.

– Только покажите охраннику глазами, что что то не так, – пригрозил я, – и все умрут.

Грэйс еще крепче сжала руку сына и прислонилась к нему плечом.

– Мы пойдем прямо в мою комнату, – сказала она. – Там есть запасной выход.

Подойдя к охраннику, я спросил Рассела:

– Ты смотрел по кабельному «Кьюбз»? Этот Сэндберг нормально играет?

– Как ваша семья, Ральф? – спросила охранника Грэйс.

Тот улыбнулся:

– Замечательно, миссис Костиган.

– Очень хорошо, – сказала Грэйс.

Я кивнул так, словно Рассел мне что то ответил.