– А я думал, ты завязал с кофе, – сказал Генри. Он отжимался от пола на огромном, от стенки до стенки, ковре.

– Это особый случай, – пояснил я.

Спать мне не хотелось, зато ощущалась усталость.

– В общем, ты все понял? – спросил я.

– Ага, – сказал Генри. – Я всю жизнь был тренером, поэтому могу изготовить любой гипс. Сделаем его побольше, чтобы ты мог по приезде сунуть туда ногу.

– Нужно еще сделать так, чтобы я мог в нем передвигаться.

Генри поднялся с пола. Над дверью, ведущей в кухню, была приделана перекладина. При росте пять футов четыре дюйма Генри приходилось подпрыгивать, чтобы дотянуться до нее. Он принялся подтягиваться, расставив руки на ширину дверного проема.

– На Бикон стрит, возле Кенмор сквер, есть магазин медицинских принадлежностей. Это слева за старой гостиницей «Брикминстер», если идти к Бруклайн.

На Генри были хлопчатобумажные серые шорты. Его тело, словно небольшой поршень, двигалось к перекладине и обратно. Никакого намека на напряжение. Голос звучал совершенно спокойно, движения были точными и быстрыми.

– Может быть, тебе слегка урезать силовую нагрузку? С твоим ростом надо больше работать на растяжку.

Генри спрыгнул на пол.

– Я достаточно высок, чтобы заехать тебе ногой по яйцам, – сказал он.

– Ты себе льстишь, – сказал я и пошел искать магазин медицинских принадлежностей.

Он Открывался в восемь утра, потому то мне и пришлось сидеть в машине и пить кофе – целых три чашки – перед пышечной «Данкин Донате» на Кенмор сквер, наблюдая, как рокеры и панки выползают на улицу. Мимо шмыгнул паренек с волосами, окращенными в разные цвета, в белой пластиковой куртке и мягких сапожках, как у Питера Пэна. Рубаха на нем отсутствовала, грудь была белой, безволосой и худосочной.

Он украдкой оглядывал себя в витринах магазинов, радуясь собственной диковинности. Может быть, мечтал до смерти напугать поклонника республиканцев, хотя они редко заглядывали на Кенмор сквер в дни, когда не проводились бейсбольные матчи.

Сложенное письмо Сюзан лежало у меня в нагрудном кармане. Я не стал его перечитывать, потому что знал, что в нем. Знал все слова – на грани безумия. Я взглянул на часы. На девять пятьдесят пять имелся прямой рейс. Я уже собрал вещи. Осталось сделать гипсовый слепок на ногу – и можно отправляться. В Милл Ривер я мог прибыть к часу по местному времени.

Я сложил три бумажных стаканчика один в другой, вылез из автомобиля и кинул их в мусорную корзину. Затем снова сел в машину, доехал до магазина и стал в нем первым покупателем. К пяти минутам десятого Генри соорудил мне гипсовый башмак, достаточно большой, чтобы я мог надеть его, как здоровенный рыбацкий сапог. Я положил эту штуковину в спортивную сумку, под чистые рубашки.

– Тебя подвезти? – спросил Генри.

– Я оставлю машину в аэропорту.

– Деньги нужны?

– Я снял со счета пару сотен, – успокоил я. – То бишь все, что на нем было. Плюс у меня еще кредитка «Америкой экспресс». Я без нее даже из дому не выхожу.

– Что нибудь понадобится – звони, – сказал Генри. – Что угодно, понял? Если понадоблюсь сам – выеду.

– Пол знает, что нужно звонить тебе, если я не объявлюсь, – сказал я. – Сейчас он в школе.

– Можно подумать, что ты его отец.

– Вроде того.

Генри сунул мне ладонь.

– Звякни, – сказал он.

Лавируя в утреннем потоке, я на огромной скорости отправился к аэропорту Логан. Ничего страшного не случилось бы, если б я пропустил этот самолет, но он летел без дозаправок, следовательно, быстрее.