Она повиновалась.

– Вы, четверо, – сказал я. – На землю, лицом вниз, пальцы сомкнуть на затылках.

Телохранители смотрели на меня, не двигаясь.

Хоук выстрелил в того, кто находился рядом с Расселом. Ударившая пуля развернула его вполоборота, мужчина повалился на машину, а затем съехал по борту, оставив за собой кровавый след.

– На землю, черт возьми, – повторил я, и трое оставшихся легли на животы и сцепили руки на затылках.

– Спенсер, – сказал Рассел. Это не было вопросом.

– Меняй свою шину, – велел я шоферу.

– Мне больно, – сказал он, сидя на земле и уткнув лицо в ладони.

– Меняй, – мягко произнес Хоук, и водитель, моментально вскочив на ноги, принялся доворачивать гайки.

Кэрли лежал на животе, прижав руки к ушам, словно от любого звука у него начинала нестерпимо болеть голова. Он лежал и слегка раскачивался.

Пока водитель менял колесо, никто не проронил ни слова. Я чувствовал ровное дыхание Рассела. Но пульс на его шее – я ощущал это рукой – бился как ненормальный.

Шофер закончил свою работу.

– Проверь, как затянуты гайки, – попросил я Хоука.

Взяв в руки ключ и направив на водителя пистолет, Хоук присел на корточки и проверил каждую из четырех гаек.

– Надежно, – сказал он.

– Очень хорошо. – Я обратился к Расселу: – Теперь лечь на землю, лицом вниз и руки за голову. Как остальные.

Сзади за поясом у него был пистолет. Я почувствовал его, когда держал Рассела. Я опустил руку, которой держал Рассела за шею, и вытащил ствол. Это был «смит и вессон» тридцать второго калибра. Не убирая дула от его уха, я швырнул пистолет куда то во тьму, за спину.

– Сюзан, садись в машину.

Она не пошевелилась.

– Сюз, – тихо повторил я.

Она подошла к фургону. Забралась в салон.

– Отлично, – сказал я. – Я поведу машину, а Хоук высунется из задней двери с «узи», и, если кто нибудь из вас двинется, пока мы не скроемся из виду, он всех перестреляет.

Я отошел от Рассела. Сел на водительское место. Рассел смотрел на меня, а я на него – взгляды наши перекрестились. Надолго. Взгляд ненависти и понимания. Но Рассел сдержался.

Хоук залез на заднее сиденье, взял автомат и высунул его из двери, пока я на ощупь заводил машину, не отрывая взгляда от Рассела. Потом я снял ногу с тормоза, и автомобиль покатился быстрее. Я надавил на акселератор, и мы вылетели на асфальт.

В салоне повисла необычная, странная тишина. Такой я еще не встречал. Хоук со Сюзан сидели сзади, я же правил. Хоук, похоже, отдыхал, запрокинув голову назад, закрыв глаза, сложив руки на груди. Сюзан сидела очень прямо, напряженно, положив руки на колени и глядя прямо перед собой.

В Эйвоне я свернул на север по Сто второму шоссе до Спрингфилда и на пересечении с Триста девятым шоссе в городке под названием Симсбери съехал на обочину.

Было три пятнадцать утра. Двести второе и Триста девятое шоссе относились к числу тех дорог, что на картах обозначаются тонюсенькими линиями. Симсбери выглядел типичной коннектикутской глубинкой: достаточно близко к Хартфорду, чтобы ездить туда на работу, но и достаточно далеко, чтобы позволить себе держать лошадей.

Я повернулся и взглянул на Сюзан. Она наклонилась вперед, уткнув лицо в ладони. И совсем легонько покачивалась. Я посмотрел на дорогу и поправил зеркальце заднего обзора таким образом, чтобы видеть ее фигуру. В нем я увидел, как Хоук положил руки на плечи Сюзан, развернул ее, приподнял и прижал к себе.

– Все в порядке, – сказал он. – Ты придешь в себя. Совсем скоро.

Лицом с прижатыми к нему ладонями она уткнулась Хоуку в грудь. И больше не шевелилась.