— Одного человека.

— Даже одного не могу!

— Надень купальный халат.

— Ты серьезно?

— Кстати, наш гость все принесет. И одежду тоже.

— Это Санта-Клаус?

— В каком-то смысле.

— Кто он, этот гость?

— Увидишь… — Юджин добрился, стер полотенцем со щек остатки пены и сделал широкий приглашающий жест. — Прошу, ванная в твоем распоряжении!

Приняв душ, я насухо вытерлась и обреченно уставилась на себя в зеркало. Проблема, о которой я и думать не думала каких-то десять часов назад, материализовалась вдруг со всей реальностью глобальной катастрофы: мало того, что мне было совершенно нечего одеть (на сваленные в углу ванной дерюжные обноски из скудного светского гардероба католического монастыря я даже смотреть боялась), так вдобавок ко всем бедам я оказалась без косметики — моя сумочка осталась в фургоне с грязным бельем и, скорее всего, перешла в распоряжение человеколюбивой сестры Анны, чтоб ее черти взяли! Я была близка к отчаянию. С открывшимся мне в зеркале БОСЫМ лицом выходить к любимому мужчине было не просто нельзя — опасно! Справедливости ради хочу заметить, что отражение не было уродливым. Отнюдь. Но это блеклая блондинистая шатенка с рыжеватыми ресницами, чуть заострившимся прямым носом и губами цвета последних двух месяцев моей жизни, активно не нравилась мне. А женщина, которая не нравится себе, теряет как минимум пятьдесят процентов влияния на окружающую среду. И это очень опасно, если учесть непреходящее желание влиять…

— Девушка, ты вообще есть хочешь? — крикнул Юджин из кухни.

— Еще как! — тоскливо отозвалась я, по-прежнему рассматривая свое унылое отражение.

— Холодный кофе любишь? — гремя посудой, спросил Юджин.

— Ненавижу.

— Тогда вылезай скорее, пока он не остыл!..

— Я не могу.

— Почему?

— Я не намазана.

— Я не буду на тебя смотреть.

— Тогда я вообще не выйду из ванной!

— Выходи, я все прощу!..

Натянув поверх ночной рубашки пестрый купальный халат и потуже подвязав пояс, я поплелась на кухню, откуда доносился запах яичницы и кофе.

— Ну что ж, ты вполне готова к светскому рауту! — Юджин рассматривал меня с нескрываемым любопытством. — Сейчас ты выглядишь моложе лет на десять.

— То есть на восемнадцать? — уточнила я.

— А тебе разве двадцать восемь? — Юджин изобразил искреннее удивление.

— Ты хочешь сказать, что в этом облезлом виде я тебе больше нравлюсь?

— Ты мне нравишься в любом виде, Вэл, — он подвинул ко мне фаянсовую чашку. — Пей кофе, а то остынет.

— Ты был женат?

— Нет.

— У тебя в роду были психопаты?

— Нет.

— Ты страдаешь неизлечимой болезнью и скоро умрешь?

— Надеюсь, что нет.

— Но так не бывает! — я взмахнула рукой и чуть не опрокинула чашку махровым рукавом халата. — Почему ты был один? Почему у тебя нет семьи, красивой жены, кучи детишек?..

— Ты говоришь слово в слово, как моя мать.

— Ты не ответил.

— Я отвечаю… — он улыбнулся и погладил меня по щеке. — Теперь мне уже не интересно жить без тебя. Стало неинтересно… Понимаешь, я не очень общительный человек, к тому же — солдат. Учился, воевал во Вьетнаме… Потом эта работа… Понимаешь, у меня практически не было времени произвести на кого-то нужное впечатление, не было возможности убедить какую-нибудь сокурсницу или подружку в серьезности своих намерений.