– Дорогая коллега, вы удивили нас этим китайцем, которого, как говорится, вытряхнули из рукава. Кто видел его? Вопрос простой, проще не бывает.

– Племянник хозяина гостиницы. Как его зовут, не знаю. Стуре Херманссон сказал, он в Арктике.

– Иными словами, расследование принимает неслыханный географический размах. Сперва вы преподносите нам китайца. Теперь оказывается, свидетель в Арктике. Об этом деле писали «Тайм» и «Ньюсуик», мне звонили из лондонской «Гардиан», «Лос‑Анджелес таймс» тоже интересуется. Кто‑нибудь еще видел этого китайца? Причем, надеюсь, человек, не находящийся сейчас в бескрайних австралийских пустынях.

– Уборщица из гостиницы. Русская.

Робертссон отозвался чуть ли не победоносным тоном:

– Что я говорил? Теперь еще и Россия. Как ее имя?

– Стуре Херманссон зовет ее Наташей. Но это не настоящее имя.

– Может, она здесь нелегально, – заметила Виви Сундберг. – Иной раз мы отлавливаем тут нелегалов, русских и поляков.

– Сейчас это к делу не относится, – перебил Робертссон. – Ну а еще кто‑нибудь видел этого китайца?

– Я не знаю, – ответила Биргитта Руслин. – Но ведь он каким‑то образом приехал сюда и уехал. На автобусе? На такси? Кто‑то должен был его заметить?

– Это мы проверим. – Робертссон отложил ручку. – Если информация окажется действительно важной.

Чему вы не верите, подумала Биргитта Руслин. Каков бы ни был ваш собственный след, вы считаете, что он важнее.

Виви Сундберг и Робертссон вышли из комнаты. Биргитта Руслин почувствовала усталость. Конечно, вероятность, что ее находки имеют отношение к делу, исчезающе мала. По собственному опыту она знала, что необычные данные, указывающие в определенном направлении, зачастую оказывались ложным следом.

В ожидании она все нетерпеливее расхаживала по комнате. Таких прокуроров, как Робертссон, в ее жизни всегда было множество. Женщины‑полицейские часто выступали свидетелями в суде, правда, были не такими рыжими, как Виви Сундберг. Но говорили так же медленно и отличались избыточным весом. Циничный жаргон везде одинаков. Среди судей разговоры о преступниках иной раз тоже до ужаса грубы и унизительны.

Вернулась Виви Сундберг, а следом за ней Робертссон вместе с Тобиасом Людвигом. В руке у прокурора был пакет с красной ленточкой, Виви Сундберг принесла ресторанный фонарь.

Ленточку достали, сравнили. Вне всякого сомнения, она от этого фонаря.

Все опять расселись за столом. Робертссон быстро резюмировал рассказ Биргитты Руслин. Умеет четко обрисовать ситуацию, одобрила она.

Вопросов о полученной информации не последовало. Высказался только Тобиас Людвиг:

– Это что‑нибудь меняет в плане сегодняшней пресс‑конференции?

– Нет, – ответил Робертссон. – Данные сведения будут обработаны. В свое время.

Засим Робертссон счел разговор законченным. Пожал всем руки и ушел. Биргитта Руслин тоже встала, но тотчас перехватила взгляд Виви Сундберг и решила, что та просит ее задержаться.

Когда они остались вдвоем, Виви Сундберг закрыла дверь и сразу перешла к делу:

– Меня удивляет упорство, с каким вы продолжаете вмешиваться в расследование. Конечно, вам удалось выяснить происхождение красной ленточки. И мы с этим разберемся. Но полагаю, вам понятно, что в данный момент у нас несколько иные приоритеты.

– Есть другой след?

– Сообщим сегодня на пресс‑конференции.

– Мне‑то, наверно, вы могли бы сказать прямо сейчас?

Виви Сундберг покачала головой.

– Ни словечка?

– Ни словечка.

– У вас есть подозреваемый?

– Я же сказала, сообщим на пресс‑конференции.