Чань Бин промолчал и вышел. Биргитта осталась одна. Портьеру отодвинули. По другую сторону зеркального стекла стояли несколько мужчин лет тридцати, в простой одежде, некоторые очень худые. Лица сплошь незнакомые, она не узнавала никого из них, хотя на миг ей почудилось, что крайний слева напоминает человека, заснятого в Худиксвалле видеокамерой Стуре Херманссона. Но нет, это не он, у этого лицо круглее и губы толще.

Из скрытого динамика донесся голос Чань Бина:

– Не торопитесь.

– Я никогда раньше не видела никого из этих людей.

– Присмотритесь внимательнее.

– Даже если останусь тут до завтра, мое впечатление ничуть не изменится.

Чань Бин не ответил. Биргитта Руслин раздраженно нажала кнопку микрофона:

– Я никогда не видела никого из этих людей.

– Вы уверены?

– Да.

– Присмотритесь.

Человек, стоявший за стеклом четвертым справа, вдруг шагнул вперед. Он был в куртке на вате и заплатанных штанах. Небритый, лицо худое.

В голосе Чань Вина неожиданно послышалось напряженное возбуждение:

– Этого человека вы раньше видели?

– Нет, никогда.

– Он – один из тех, кто на вас напал. Лао Сань, двадцать девять лет, ранее судим за ряд преступлений. Отец его казнен за убийства.

– Я никогда его не видела.

– Он сознался в нападении.

– Тогда я вряд ли вам нужна?

Полицейский, стоявший в темноте у Биргитты за спиной, задернул портьеру и сделал ей знак следовать за ним. Они вернулись в кабинет, где ждал Чань Бин. Хун куда‑то исчезла.

– Позвольте поблагодарить вас за содействие, – сказал Чань Бин. – Остались только небольшие формальности. Нужно подписать протокол.

– Протокол? О чем?

– Об очной ставке с преступником.

– Что с ним будет?

– Я не судья. Что бы случилось с ним в вашей стране?

– Все зависит от обстоятельств.

– Разумеется, наша правовая система работает так же. Мы выносим преступнику приговор, учитывая добровольность признания и особые обстоятельства.

– Существует ли вообще риск, что его приговорят к смерти?

– Маловероятно, – сухо ответил Чань Бин. – На Западе почему‑то считают, что простое воровство карается у нас смертной казнью. Если бы он применил оружие и нанес вам серьезные телесные повреждения, тогда другое дело.

– Но его подельник мертв?

– Он оказал сопротивление при аресте. Двоим полицейским пришлось защищаться.

– Откуда вам известно, что он был виновен?

– Он сопротивлялся.

– Возможно, по другим причинам.

– Человек, которого вы видели, Лао Сань, показал, что это был его подельник.

– Но улик нет?

– Есть признательные показания.

Биргитта Руслин поняла, что ей не вывести Чань Бина из терпения. Ладно, она выполнит его просьбу и как можно скорее уедет из Китая.

Вошла полицейская с папкой в руке, старательно избегая смотреть на Биргитту Руслин.

Чань Бин зачитал протокольную запись. Биргитта заметила, что он как будто бы спешит. Кончилось терпение, подумала она. А может, кончилось что‑то другое. О чем ей неизвестно.

Подробный документ гласил, что госпожа Биргитта Руслин, гражданка Швеции, не смогла опознать в Лао Сане преступника, совершившего на нее жестокое нападение.

Чань Бин умолк и подвинул ей бумаги. Протокол оказался написан по‑английски.

– Подпишите, – сказал Чань Бин. – И можете ехать домой.

Биргитта Руслин внимательно прочитала две страницы, потом поставила подпись. Чань Бин закурил.