Но самое главное в этот вечер, что все приготовления, долгие поиски и планирование ушли в прошлое. Целых десять лет Я Жу потратил, выясняя минувшее и выстраивая план. Много раз он едва не бросал все. Слишком многое исчезло в глубинах времени. Но читая дневники Ван Саня, он вновь черпал необходимые силы. Ярость, которая обуревала Саня, передавалась ему и была такой же живой, как тогда, когда все случилось. А он имел власть совершить то, чего не мог Сань.

В конце дневника оставалось несколько пустых страниц. Там Я Жу запишет последнюю главу, когда все завершится. Он выбрал свой день рождения, чтобы послать Лю Синя в широкий мир с заданием, которое необходимо выполнить. Это наполнило его облегчением.

Долго Я Жу неподвижно стоял у окна. Потом погасил свет и направился к своему приватному лифту.

Садясь в машину, которая ожидала в подземном гараже, он попросил шофера остановиться на площади Тяньаньмынь. Сквозь тонированные стекла видел безлюдную площадь, где не было никого, кроме часовых в зеленой армейской форме.

Здесь Мао некогда провозгласил рождение новой народной республики. Его самого тогда и на свете не было.

Он думал, что великие события, предстоящие сейчас, не будут публично провозглашены на этой площади Срединной империи.

Этот мир будет расти в глубочайшем молчании. Пока никто уже не сможет воспрепятствовать происходящему.

Часть 3

Красная ленточка (2006)

Когда идет борьба, всегда есть жертвы, и смерть – обычное дело. Но мы всем сердцем болеем за интересы народа и за страждущее большинство, и если умираем за народ, то это достойная смерть. Тем не менее нам нужно сделать все, чтобы избежать ненужных жертв.

Мао Цзэдун, 1944

Бунтари

19

Биргитта Руслин обнаружила то, что искала, в дальнем углу китайского ресторана. На фонаре, висевшем над столиком, недоставало одной красной ленточки.

Она замерла, затаила дыхание.

Кто‑то здесь сидел, думала она. В самом темном углу. Потом встал, вышел из ресторана и отправился в Хешёваллен.

Должно быть, мужчина. Наверняка мужчина.

Она обвела взглядом помещение. Молодая официантка улыбнулась. Из кухни долетала громкая китайская речь.

Ни сама она, ни полиция совершенно не понимали, что произошло. Случившееся было масштабнее и загадочнее, чем они могли себе представить.

По сути, они не знали ничего.

Она села за столик, рассеянно поковыряла еду, взятую в буфете. Кроме нее, других посетителей так и не было. Биргитта Руслин подозвала официантку, показала на фонарь:

– Одной ленточки не хватает.

Сперва официантка, похоже, не поняла, о чем она. Биргитта показала еще раз. Официантка с удивлением кивнула. О пропавшей ленточке ей ничего не известно. Она нагнулась, заглянула под стол – может, ленточка там.

– Нету. Не видела.

– И давно ее нету? – спросила Биргитта Руслин.

Официантка опять посмотрела на нее с удивлением. Биргитта Руслин повторила вопрос, решив, что девушка не поняла. Однако та нетерпеливо покачала головой:

– Не знаю. Если за этим столиком вам неудобно, можно пересесть за другой.

Биргитта Руслин не успела ответить, а официантка уже отошла, занялась большой компанией, которая только что вошла в ресторан, намереваясь пообедать. По‑видимому, сотрудники какого‑то коммунального ведомства. Прислушавшись к их разговорам, она поняла, что это участники конференции по проблемам высокой безработицы в Хельсингланде.