– Да, – кивнула Биргитта Руслин, не в силах скрыть возбуждение. – Его.

Человек повернул к ней журнал. Она достала из сумки листок бумаги, списала указанные там сведения. Имя, номер паспорта и что‑то еще – видимо, пекинский адрес.

– Спасибо, – сказала она. – Вы очень мне помогли. Он ничего не оставил в гостинице?

– Меня зовут Стуре Херманссон, – сообщил мужчина. – Мы с женой держим эту гостиницу с сорок шестого года. Жена умерла. Да и мне недолго осталось. Гостиница существует последний год. Снесут ее.

– Грустно, когда так выходит.

Стуре Херманссон недовольно хмыкнул:

– Расстраиваться тут не из‑за чего. Дом – сущая развалюха. Я тоже. Нечего удивляться, что старики умирают. Но вообще‑то, по‑моему, тот китаец кое‑что оставил.

Стуре Херманссон исчез в комнате за стойкой. Биргитта Руслин ждала.

Она уже начала думать, не умер ли он, когда он наконец вернулся. С журналом в руке.

– Это лежало в мусорной корзине, когда я вернулся из больницы. Уборщица у меня русская. Номеров всего восемь, так что она справляется в одиночку. Но небрежничает. По возвращении из больницы я обошел все комнаты. И этот журнал остался в комнате китайца.

Стуре Херманссон протянул ей журнал. Китайские иероглифы и фото китайских пейзажей и людей. Она догадалась, что это рекламная брошюра какого‑то предприятия, а не журнал в традиционном смысле слова. На задней стороне обложки виднелось несколько небрежных иероглифов, написанных чернилами, от руки.

– Если хотите, можете взять, – сказал Стуре Херманссон. – Я по‑китайски читать не умею.

Она сунула журнал в сумку, собралась уходить.

– Спасибо за помощь.

Стуре Херманссон улыбнулся:

– Какие пустяки. Вы довольны?

– Более чем.

Она направилась к выходу и вдруг опять услышала за спиной голос хозяина:

– Пожалуй, у меня есть для вас кое‑что еще. Но вы вроде как торопитесь, времени нет?

Биргитта Руслин вернулась к стойке. Стуре Херманссон улыбнулся. Потом жестом показал куда‑то вверх, себе за спину. На стене висели часы и календарь автосервиса, который сулил быстрое и эффективное обслуживание «фордов».

– Не пойму, что вы имеете в виду.

– Выходит, зрение у вас еще хуже, чем у меня. – Стуре Херманссон достал указку. – Часы отстают, – пояснил он. – Указкой я подправляю стрелки. На стремянку при моей трясучке не больно‑то влезешь.

Он указал на стену возле часов. Там виднелся какой‑то вентиль. Биргитта Руслин по‑прежнему не понимала, о чем он толкует. Но потом сообразила, что это не вентиль, а отверстие в стене, где спрятана камера слежения.

– Можем посмотреть, как выглядел этот китаец, – продолжил хозяин, очень довольный.

– Так это камера слежения?

– Совершенно верно. Я сам ее сконструировал. Ставить в такой крохотной гостинице фирменное оборудование обойдется дорого. Да и кому придет в голову нелепая мысль обокрасть меня? Это же все равно что грабить жалких типов, которые пьянствуют в парке на скамейках.

– Значит, вы снимаете всех, кто здесь живет?

– Да, снимаю на видео. Сказать по правде, даже не знаю, законно ли это. Тут, под стойкой, есть кнопка, я на нее нажимаю, и камера снимает того, кто стоит перед стойкой. – Он весело посмотрел на Биргитту Руслин. – Вот сейчас заснял вас. Вы стоите очень удачно, запись будет хорошая.