В зеркале Ремо мог видеть, как преследовавшая его машина — водитель был ослеплён темнотой — промчалась по Тру-уэй в направлении Нью-Йорка. Прощай, машина номер три.

— Барни Олдфилд, — сказал Чиун. — Элементарный Барни Олдфилд. Тебе не пришло в голову, что твоя жизнь была бы в большей безопасности, если бы ты остановился и вступил с ними в прямую схватку, Барни Олдфилд?

— Ты можешь пристегнуть свой ремень безопасности?

— Я сам есть свой ремень безопасности. Потому что я могу управлять своим телом, так как это и полагается делать всем цивилизованным людям. Возможно, тебе нужно пристегнуться? Хе-хе.

— Безответственная, совершенно не нужная лихость, — заключила госпожа Лиу. — Вы знаете, что при езде с такой скоростью расходуется гораздо больше бензина, чем если бы мы ехали медленнее? Кроме того, я хочу найти своего мужа, где бы он ни был, а не попасть раньше него на небеса.

— Чепуха, — заявил Ремо, и это было последнее, что он произнёс до самого Бостона.

Какое-то время он раздумывал над тем, правильно ли поступил, избавившись от хвоста. Но в его задачу входило найти генерала Лиу, а не подвергать опасности его жену. Преследователи скоро обнаружат их, если уже не обнаружили, но он хотел бы встретиться с ними на своих условиях, не будучи скованным боязнью за госпожу Лиу.

Сейчас он стоял на улице Бостона, время перевалило за полдень. Ощущение, что кто-то оценивает твою жизнь в семьдесят тысяч долларов, как-то возбуждало. Но по мере того, как Ремо шёл в гостиницу, в нём стало нарастать раздражение. Всего-то семьдесят тысяч долларов?!

Недавно один баскетболист был оштрафован за самовольный уход из команды, причём команда настаивала на том, что этот игрок стоит четыре миллиона долларов. Четыре миллиона за спортсмена и за его жизнь и всего семьдесят тысяч за него, Ремо, и за его смерть?! Войдя в холл гостиницы, Ремо почувствовал чьё-то внимание к себе. Ощущение не было слишком острым, так как гнев несколько притупил чувствительность Ремо. Получая второй ключ от номера, он заметил невзрачную женщину в чёрном платье и шляпе, женщина якобы читала газету. Но её глаза не двигались по строкам.

Может быть, ему следует заняться продажей билетов? Ремо живо представил себе, как будет взимать плату с каждого, кто решит преследовать его, Чиуна и китаянку. Что, если подойти к женщине и сказать: «Послушайте. Мы являемся гвоздём этой недели. Мы собираемся в субботу съездить в Фенуэй-Парк, и вы не сможете висеть на хвосте, не заплатив за билет вечером. Поэтому я рекомендовал бы вам заранее занять хорошее местечко в будке контролёра, чтобы вы могли использовать ноги или даже руки, когда кто-то из нас вдруг нечаянно окажется поблизости».

Но Ремо прошёл немного другой, лучший курс обучения. Никогда нельзя показывать, что ты обнаружил слежку. Не стоит выдавать свои чувства. Вот что сказал Чиун в первые недели обучения в Фолкрофте, когда запястья Ремо ещё болели от разрядов электрического тока.

— Страх — нормальное явление для тебя. Но не вызывай страха в своей жертве. Не навязывай ей свою волю. Никогда не давай ей повода подозревать о твоём существовании. Ты для неё как бы не существуешь. Будь тем ветром, который никогда не дует.

Тирада звучала как одна из многих загадок, которые Ремо тогда не мог понять. Потребовались годы профессиональной подготовки, прежде чем он овладел искусством обнаруживать людей, следящих за ним.