— Ну вот, гильза, пуля и порох и их хозяин составляют одно целое. Мы почти готовы.

Медленно вынув ствол винтовки из футляра, он в молчании подержал его перед собой, заглянул внутрь, затем отложил в сторону. Вытащил приклад, взвесил его на руке, приставив к плечу в положение для стрельбы. Одобрительно бормоча, положил ствол на приклад и с помощью специального ключа начал собирать их.

Затем Гернер поднялся, вытянув винтовку вперёд.

— Мы в порядке, — удовлетворённо произнёс он, вдавил патрон в патронник и с щёлканьем послал затвор в крайнее переднее положение.

— Только пять патронов? Хватит ли этого?

— Ведь всего две цели. Для такой работы достаточно двух патронов. Три остальных предназначены для тренировки. Я и моё оружие слишком долго бездействовали. Возьми бинокль. Он сзади тебя на полке.

Гернер подошёл к окну, оглядывая свою долину, спускающиеся вниз лужайки и цветущий сад справа от него. Оранжево-багровое осеннее солнце медленно опускалось за Гудзоном, бросая на всё вокруг кровавый отсвет.

Мария достала с полки бинокль 7x35 фирмы Цейсс и заметила на стёклах пыль. Странно. Он боготворил своё оружие, как женщину, и позволял биноклю пылиться! Ну что ж, когда-то этот бинокль был даже очень неплох.

Она подошла к окну, встала рядом с Тернером и ощутила послеполуденную прохладу. Где-то вдали, в кустах, резко закричала птица. Мария протёрла рукавом стёкла бинокля, не заметив, что этот жест вызвал презрительную усмешку Гернера.

Он выглянул из окна.

— В двухстах метрах, — показал Гернер, — находится маленький зверёк. Я не могу разглядеть его хорошо.

Мария поднесла бинокль к глазам.

— Где?

— Метров на десять левее от угла каменной ограды.

Мария навела резкость на стену и удивилась, что сквозь линзу стена казалась более освещённой, чем если на неё смотреть невооружённым глазом. Мария вспомнила, что таково свойство хорошего бинокля.

— Я не вижу зверька, — сказала она.

— Он движется. Сейчас замер.

Мария внимательно вгляделась в бинокль и с трудом заметила идущего на задних лапах небольшого зверька; его передние лапы были вытянуты вперёд, будто бы он попрошайничал. Мария еле-еле разглядела его.

— Всё очень просто, — заявила она, продолжая смотреть в бинокль. — Ты знаешь, что эти малышки всегда играют у твоей стены; когда ты стреляешь, они прячутся, попробуй потом докажи, что ты не убил ни одного из них и что он не свалился вниз.

Мария услышала, как винтовка грохнула у неё под левым ухом, за несколько мгновений до того, как зверёк перевернулся в воздухе, будто бы его огрели палкой по голове; шарик оранжевого меха опрокинулся назад, на какой-то момент исчез из виду, а затем снова появился, но на этот раз уже без головы, хотя туловище и ноги были целы. Ноги судорожно дёргались. Белое пятнышко на животе всё ещё продолжало пульсировать.

— Видишь птицу? — тихо спросил Гернер.

Вновь раздался треск выстрела, и внезапно из стаи птиц, находившихся примерно в трёхстах метрах, одна свалилась на землю. Мария даже не стала прикладывать к глазам бинокль, она знала, что головы у птицы наверняка тоже нет.

— Ещё один зверёк, — продолжал Гернер.

Винтовка опять выстрелила, но Мария ничего не увидела — может, потому, что не смотрела.

— Такое возможно только в том случае, когда цель живая, — объяснил Гернер. — В этом весь секрет. Необходимо чувствовать жизнь цели. Ощущать, как она вторгается в орбиту твоей собственной жизни. Тогда и только тогда промаха не будет.

Он прижал винтовку к груди, как бы благодаря её.

— Когда же мы выступим против этого дурака Ремо, который убивает руками? — спросил он.