— Скоро мне надо вставать, — грустно вздохнула Ширли.

— Зачем? — лениво спросил Джерри.

— Надо идти на службу. Ты же знаешь, «Национальное страхование»…

— А ты возьми отгул, — посоветовал Джерри.

— Под каким предлогом? Я не осмелюсь, да и не хочу… Это против моих правил. Есть долг перед фирмой. У тебя ведь тоже так, верно? Ты меня понимаешь?

Джерри загадочно усмехнулся. Нет, он не станет разочаровывать девочку. Она так неповторимо прелестна…

— Верно, — согласился он, — долг есть долг. — Потом провёл рукой по горячему бедру, погладил грудь.

Ширли беспокойно зашевелилась.

— О, Джерри, я совсем ослабела, — шепнула она, — но я не могу остановиться, Джерри…

Он погладил нежный живот, поцеловал полные губы…

В тот день Ширли на десять минут опоздала на службу, чего с ней никогда прежде не случалось.

Когда Ширли ушла, Джерри побродил по квартире, изучая её. Она состояла из двух небольших комнат, крошечной кухни и такой же ванной. Окна выходили на серую глухую стену мрачного здания, стоявшего на другой стороне узкой улочки, которая нижним концом упиралась в Хэрроу-стрит.

Джерри умылся, убрал постель, как обещал хозяйке, а затем принялся методично обыскивать квартиру. Он проверял все подряд: платяной шкаф, буфет, письменный стол, ящики, перетряхнул небольшой гардероб, запас белья, просмотрел письма, полистал дневник, маленькую библиотеку из дешёвых романов, просмотрел даже альбомы с фотографиями и коллекцию мягких игрушек, а также холодильник на кухне.

Он делал это просто так, из чистого любопытства, а может быть, по привычке. Однако, закончив обыск, Джерри почувствовал себя спокойнее. Ширли Уотерс была самой обычной секретаршей и никем больше. Её письма и дневник оказались скучными до зевоты, но ознакомившись с ними, он больше узнал о Ширли.

Ей было двадцать три года. Отец умер, а мать жила со второй дочерью и зятем. Ширли обожала Баха и до этой ночи была девственна.

Джерри сел на кровать, застеленную лоскутным одеялом, и закурил сигарету. Он понимал, что Ширли достаточно искренняя и чистая девушка, чтобы всю свою привязанность отдать ему. Это налагает на него определённую ответственность. Жизнь есть жизнь, рано или поздно он захочет освободиться, и сделать это будет скорее всего нетрудно. Но лучше все-таки поостеречься и посоветовать ей принимать таблетки.

Джерри подошёл к окну и выглянул на улицу. День выдался пасмурный и прохладный. Джерри потёр ладонью подбородок — надо бы побриться. Он прошёл в ванную, ополоснул лицо холодной водой и вернулся в спальню. Поставил будильник на двенадцать и, не раздеваясь, лёг на кровать. В час дня он зайдёт к Фрею и расскажет о том немногом, что ему удалось узнать вчера.

* * *

Арнольда Ходкисса разбудил телефон. Услышав звонок, он с трудом открыл глаза и поморщился от боли. Голова раскалывалась. Мэвис лежала рядом носом к стене и похрапывала. Ходкисс взял трубку.

— Мистер Ходкисс? — спросил мужской голос.

— Да…

Ходкисс протёр глаза, зевнул и опять поморщился.

— Вчера мы виделись с вами в ресторане… А потом произошло небольшое недоразумение.

— Ах, да… — пробормотал Ходкисс. — Это, значит, вы… Ну, выкладывайте, чего вам надо!

Ходкисс рассеянно обвёл взглядом комнату. Не может быть, чтобы они с Мэвис| устроили ночью такой погром. Ящики выдвинуты, одежда на полу… Как бы там ни было вчера, он помнит, что, вернувшись, они, не включая света, упали на кровать.

— Скажите, мистер Ходкисс, вы не были вчера в Тауэре?

— Ну, был… — буркнул Ходкисс и осёкся, ругнувшись про себя.