Сейчас и здесь, как раз полдень.

Китэгра остановился у порога малых ворот храма. Перешагнул их и застыл на месте — опять этот вид его ошеломил. Огромный каменный трон, на нём восседает мускулистый гигант в облегавшей его тело одежде чёрных и зелёных цветов. Глаза закрыты, но сидит он прямо, словно на мгновение зажмурился и вот-вот откроет глаза. Брови нахмурены, тяжёлый решительный подбородок — лицо воина, знавшего множество битв. Лицо настоящего справедливого и сурового Бога.

Он ошеломлял одним своим видом. Недаром Создан был в вихре двух столь разных Великих Сил, способных быть одинаково губительными для всего живого.

Но внушительнее всего он смотрелся именно сейчас — в столбе золотого света, падавшего с потолка. Китэгра подошёл ближе к трону и стоял там, пока солнце не двинулось дальше, пока золотой свет не погас. Великий Алфэйос, так и не пошевелился.

Он просто не мог этого сделать.

Сейчас Великий отчаянно сражался за свою жизнь. И эту битву он проигрывал.

В первый раз, прибыв сюда, Китэгра был поражён увиденным — не только внешностью Великого, его троном, золотым светом, решительной внешностью и аурой, какая бывает лишь у Богов, Созданных Великими Силами. Дело в том, что он нашёл и творение Ганзара. И понял, почему не видел следов этой сущности после храма посвящённого Алфэйосу и его истории.

Сущность пришла в этот мир по следу Великого и вышла в этот мир там, где он находился в тот момент. Но там были люди, много-много вкусных, сладких душ, коих было так легко сожрать.

Сущность недолго думала — присосаться к душе Великого, можно будет и потом, а люди могут и разбежаться. Сущность решила плотно перекусить с дороги, а уже потом приступить к десерту, коим выступал Великий. Душу бога можно пожирать долго. А можно толкнуть его на путь Истинной Некромантии, передать ему свою способность питаться душами. И тогда всё ещё проще — внутри тёплой божественной тушки, путешествуя по мирам, перехватывать кусочек там, кусочек здесь. Даже напрягаться не нужно, что б искать и убивать тушки Живых, что б рвать их души на куски — всё сделает носитель, а сущности остаётся лишь ловить крошки или же забрать себе сразу всё, принудив Великого, охотиться снова. Боги могущественны, их души сложны и удивительны — их надолго хватает. Творение Ганзара могло веками жить, присосавшись к такой душе — потребляя крошки со стола носителя, или же вытягивая энергию его души.

Сущность не успела ничего сделать — Алфэйос совершил неожиданный, и довольно глупый поступок. Великий, убивавший местных Живых пачками, вдруг атаковал первым и, поняв, что всё бесполезно, он пленил сущность, сам связал её с собственным телом. Сущности ничего не оставалось, как присосаться к вкусной душе, люди были спасены. Великий Алфэйос, пожертвовал собой ради кучки Живых, до того истребив сотни тысяч таких же Живых.

Китэгра находил Алфэйоса интересным, хотя и слишком радикальным. Он мог пожертвовать теми людьми, отступить и найти способ победить. Но он пожертвовал собой, спасая других.

Впрочем, может быть дело в самонадеянности. Может быть, он и не думал приносить себя в жертву, был уверен, что победит, столкнувшись с такой сущностью лицом к лицу.

Он ошибался.

Китэгра видел, что с ним происходит, как далеко всё зашло. За прошедшие недели внутренней борьбы, создание Ганзара проникло во все уголки души и тела Великого. Он всё ещё сопротивлялся, но очень слабо, его поражение было уже очень близко.

Скоро, Алфэйос поднимется со своего трона, обретёт нормальные человеческие габариты и отправится в мир людей, забыв, что когда-то владел Жизнью, забыв, что хранил этот мир и направлял — он всё забудет, кроме голода страшного, сжигающего его изнутри голода.

Пройдёт столетие, другое и на этой планете не останется ничего, кроме руин и редких кучек оборванных, одичавших Живых, что будут прятаться по тёмным расселинам и пещерам, в ужасе от того, что может за ними прийти из ночной темноты.