|
— Ты написал на дорогущем клочке неактивированной припять-бумаги слово, значения которого толком и сам не знаешь?? — Я его вообще не знаю. В первый раз от тебя услышал полчаса назад, если помнишь. Но ведь на Хуареса это подействовало? — резонно возразил он. — Ты же видел своими глазами — подействовало, верно? — Ну, в принципе… да. Подействовало. Еще как… Тут я был вынужден признать правоту Гордея. Этот дурацкий, идиотский, кретинский «турухтан» и впрямь произвел на Короля хабароторговцев впечатление молнии, ударившей его в лоб. Тем более после того, как туда уже последовательно запустили сначала грецким орехом, а потом — бильярдным шаром, сработанным из крепчайшей слоновой кости. — Понимаешь, Гоша, какое дело. Гордей положил мне руку на плечо и увесисто похлопал. — И рисунок, и чертеж, и даже «турухтан» — это не были отдельные примеры каких-то там махинаций с припять-бумагой. Нет, Гоша, все это звенья одной логической цепи. — Что, и «турухтан» тоже? — Я с трудом сглотнул. — И он, — кивнул Гордей. — На самом деле на Хуареса произвели огромное впечатление уже первые два предложенных мною звена Большого Дела — рисунок и чертеж. Третье звено, слово, в этом раскладе, по сути, уже не имело никакого значения. — То есть ты хочешь сказать, что вместо него мог написать что угодно? Вместо «турухтана»? В этот миг я уже чесал в затылке так, что за ушами трещало. — Ну, почему? — Гордей самодовольно улыбнулся. — Уверен, напиши я там что-нибудь вроде «Хуарес — энурез!» — и наши акции существенно бы упали. А так — пошли на повышение. И очень резко, я тебе скажу, даже по самым скромным прикидкам. — Но почему? Не по-ни-ма-ю! Я никак не мог врубиться в Гордееву логику. То есть результат-то я видел, вот он, налицо, а вот его источник — увольте, никак. — Хуарес — Король хабароторговцев, но у него нет достойной свиты, чтобы его играть. Ну, разве что Любомир, — терпеливо пояснил Гордей. — Поэтому он очень самолюбив, хоть и не показывает виду. И всегда остро переживает свои проколы, будь уверен. Поверь, Хуарес никогда не признается, что не знает истинного значения этого загадочного, волшебного слова — ту-рух-тан! Гордей мечтательно сощурился, как сытый кот на теплом подоконнике. — Поэтому третий аргумент, слово, стало просто усилителем вкуса. Он облизнулся и приятельски толкнул меня в бок: — Слушай, Гош, а не пора ли нам уже чего-нибудь перекусить? Я бы сейчас, наверное, целого турухтана съел! Сырого, с перьями и костями, представляешь? — Фигу тебе, — ответил я. — Турухтан мой. Разве можно есть сырой Волшебную Птицу Счастья? И не завтрашнего, а уже сегодняшнего дня? — Сырой — ни за что! — кивнул Гордей. — Как ты думаешь, слабо нам ее как следует приготовить? — Спросим об этом при случае Хуареса. |
