– О господи, Трахнутый, неужели ты убил ее только потому, что она вежливо с тобой разговаривала?

Трахнутый грустно улыбается и вполне дружески похлопывает меня по спине, но его пистолет с глушителем продолжает смотреть мне прямо в живот. Потом он проводит по волосам рукой в перчатке и слизывает брызги крови с губы.

– Да, Шон, был момент, когда я думал, что совершил ошибку. Я связал ее, заткнул ей рот и позабавился с ней, а потом обыскал квартиру. Но ничего, абсолютно ничего не нашел! И это было еще одной ее ошибкой. Я хочу сказать, у каждого человека должны быть какие‑то личные, принадлежащие только ему вещи: водительские права, паспорт, библиотечный абонемент, письма – что‑нибудь... А тут – ничего!

Я судорожно дергаю головой.

– К счастью, интуиция меня не подвела. В конце – в самом конце – я вынул кляп у нее изо рта. Ей было больно, очень больно, и она умоляла меня прикончить ее поскорее. Она прямо так и сказала: «Пожалуйста, Трахнутый, убей меня! Убей скорее!» Сечешь, в чем фишка? Она сказала: «Убей меня, Трахнутый», – повторяет он, приподнимая брови, и на его лице появляется выражение жестокого торжества.

– Что‑то я не врубаюсь, – говорю я.

– Меня никто не называет Трахнутым. Никто, кроме Джерри, «Сыновей Кухулина» и ребят, которые остались в Стране Отцов. Она была из ФБР, эта девка, точно тебе говорю. Или же она была британским агентом, работавшим на ФБР.

– Ты уверен?

– Уверен. И именно поэтому мне абсолютно не понравилось, что ты звал ее через щель почтового ящика, словно вы с ней хорошо знакомы. Теперь нам всем придется в самое ближайшее время ненадолго покинуть город. Надо только избавиться от тела, а потом можно перейти к плану «Б», как предлагал Джерри. Нанесем удар, когда наши враги будут меньше всего к нему готовы. А ты как думаешь?

– Я не знаю, Трахнутый, – говорю я, сражаясь с головокружением.

– В любом случае мне придется за тобой присматривать. И как следует присматривать, – мрачно добавляет он.

– Я встречался с этой женщиной всего два раза в жизни! – возражаю я.

Трахнутый сочувственно кивает:

– Поставь себя на мое место, Шон. Осторожность никогда не бывает лишней, согласен?

– Но я знаю эту бабу не лучше, чем Кит или Джеки, – не отступаю я.

– Да, но Кит и Джеки с нами давно, они уже заслужили мое доверие. А ты новичок. Мы знаем тебя чуть больше недели, и я бы не сказал, что эта неделя была для нас очень удачной.

Я встречаюсь с ним взглядом и киваю:

– Ты прав. На твоем месте я бы, наверное, поступил так же.

Он ухмыляется:

– Ты хороший парень, Шон. Во всяком случае, я на это надеюсь. Ради тебя самого надеюсь.

Несколько секунд мы молча стоим, глядя на кровать. Внезапно я замечаю, что грудь Саманты слегка поднимается и опускается.

– Она еще жива! – ахаю я, не в силах справиться с охватившим меня ужасом.

– Все равно ей недолго осталось, – цинично отвечает Трахнутый.

И он прав.

Ее кровью залит весь пол.

Ее щеки мертвенно‑бледны, зубы выбиты, на губах при каждом вздохе выступает кровавая пена.

А я ничего не могу поделать. У Трахнутого пистолет!

Но если ты слышишь меня, Саманта, если ты можешь услышать меня – услышь!

– Но не хотел бы я оказаться на твоем месте, если ты все‑таки ошибся, – говорю я.