|
А как насчет «Острова мертвых»?[35] Женщина вроде мертва, но на самом деле находится в кататоническом ступоре, потом она просыпается и видит, что погребена в могиле. — Это все для радиоспектаклей! — заорал Мэнни Либер. — Черт побери, люди хотят видеть то, что их пугает… — Не хочу с вами спорить… — И не спорь! — Мэнни бросил на меня огненный взгляд. — Выдай мне десять страниц, чтоб поджилки тряслись! А ты, — указал он на Роя, — все, что он напишет, склеивай какашками динозавров! Все, проваливайте! И чтобы в три утра ваши кривые рожи отразились в зеркале у меня в кабинете! — Есть! — рявкнули мы. Дверь за нами захлопнулась. Выйдя на солнышко, мы с Роем, моргая, смотрели друг на друга. — Опять влипли, Стэнли![36] И с громким хохотом отправились работать. Я написал десять страниц, оставив место для монстров. Рой шлепнул на стол тридцать фунтов сырой глины и затанцевал вокруг, похлопывая и придавая ей форму, в надежде, что монстр сам возникнет, словно пузырь из доисторического болота, а потом обрушится, со свистом выпуская сернистый газ, — и вот он, настоящий ужас. Рой прочел мои десять страниц. — Ну и где твое чудовище? Я взглянул на его руки, пустые, хотя и покрытые кроваво-красной глиной. — А где твое? — спросил я. И вот теперь, три недели спустя, чудовище было здесь. — Эй, — сказал Рой, — чего ты на меня уставился? Подойди, возьми пончик, сядь, скажи что-нибудь. Я подошел, взял у него пончик и сел на качели, плавно уносясь то вперед, в будущее, то назад, в прошлое. Вперед — к ракетам и Марсу. Назад — к динозаврам и ископаемым. И вездесущим, безликим чудовищам. — Для человека, который обычно говорит со скоростью девяносто миль в минуту, — сказал Рой Холдстром, — ты чертовски молчалив. — Мне страшно, — сказал я наконец. — Так, черт побери. — Рой остановил нашу машину времени. — Говори, о всемогущий. Я заговорил. Я воздвиг стену, подтащил лестницу, поднял на нее мертвое тело, добавил холодный дождь, а затем вызвал разряд молнии, который ударил в мертвеца, и тот упал наземь. Когда я закончил и капли дождя высохли у меня на лбу, я протянул Рою печатный листок с хеллоуинским приглашением. Рой пробежал его глазами, бросил на пол веранды и придавил ногой. — Чьи-то шуточки! — Конечно. Только… дома мне пришлось сжечь свои подштанники. Рой поднял записку и перечел, а затем устремил взгляд в сторону кладбищенской ограды. — Зачем кому-то это посылать? — Ага. Тем более что на студии мало кто вообще знает о моем существовании! — Но черт возьми, это же была ночь Хеллоуина. Однако какая изощренная шутка: поставить мертвеца на лестницу. Погоди, а что, если тебе было сказано прийти в полночь, а другим — в восемь, в девять, в десять и в одиннадцать? Напугать всех по очереди! Тогда это имеет смысл! — Только при условии, что все это придумал ты! Рой резко повернулся ко мне: — Уж не думаешь ли ты, что… — Нет. Да. Нет. — Тогда кто? — Помнишь тот Хеллоуин? Нам было по девятнадцать, и мы пошли в «Парамаунт»[37] на Боба Хоупа[38] в фильме «Кот и канарейка»,[39] и тут девушка, сидевшая впереди нас, вдруг закричала. Я огляделся, смотрю, а ты сидишь в резиновой маске вампира. — Ага! — засмеялся Рой. |
