— Не кори себя. Ты сделал все как нужно,— попытался приободрить его Север, хотя и понимал, что слова тут вряд ли помогут.

Так и не дотянувшись когтистой лапой до Кучулуга, монстр издох. Его тонкое, гибкое тело с длинными конечностями и маленькой головой больше всего походило на нечто среднее между обезьяной и пауком. Цепкие пальцы заканчивались острыми крючковатыми когтями, с помощью которых он, видимо, и передвигался по каменным стенам и потолку.

Из оскаленной пасти торчали острые зубы, среди которых выделялась пара ядовитых клыков. Самым отвратительным оказалось то, что, работая над его созданием, колдуны использовали за основу человека. Это ни у кого не вызывало сомнений.

— И зачем понадобилось из людей делать всех этих монстров? — задумчиво, ни к кому не обращаясь, спросила Соня.

Услышав ее слова, Халима улыбнулась, и, хотя она ничего не сказала, воительнице очень не понравилась ее усмешка.

— Разве мало им зверья? — спросила она, обращаясь уже непосредственно к колдунье.— Зачем калечить людей? Превращать их в кровожадных уродов?

— Я могу тебе ответить, моя милая,— снова улыбнулась Пифия, и хотя Соне показалось, что слово «милая» она не произнесла, а выплюнула, придраться было не к чему: колдунья говорила ровно, едва ли не доброжелательно.— Только вряд ли ответ мой придется тебе по нраву.

— И все-таки?

— Переделанное зверье,— она так и сказала — «переделанное»,— никогда не становится столь же разумным, как человек, но это полбеды. Беда в том, что оно не дает потомства.

— А люди? — спросила Соня и невольно поежилась, словно на нее дохнуло холодом.

— Не знаю,— равнодушно пожав плечами, ответила Халима.— Мы в Логове переделывали только волков, ворон да крыс…

— И тех, кто пугал по ночам послушников,— закончила за нее Соня.

— Верно,— кивнула Пифия.— На обезьян возлагали самые большие надежды, но на деле ортаны оказались самыми неудачными из всех творений…

— Творения…— процедила сквозь зубы Соня, и разговор прекратился сам собой.

Халима вновь улыбнулась и отошла в сторону, а воительница не сомневалась, что той очень понравилась эта короткая беседа. Так оно и было. Колдунья и впрямь чувствовала себя победительницей. Правда, «сражения» не произошло, всего лишь небольшая стычка, но игру вела она, вела так, как ей того хотелось, и хотя последнее слово вроде бы осталось за соперницей, не сомневалась, что одержала верх. Прав оказался Странник: выдержка дает огромные преимущества, а значит, впредь она станет поступать только так.

* * *

Ночь прошла без приключений. Утром двинулись в путь, в третий раз за последние сутки преодолевая длинный узкий зал, в конце которого Халима вновь почувствовала поджидавшую впереди опасность, но до нее, по словам колдуньи, оставалось еще довольно далеко.

За очередным порталом они попали наконец в место, которое смогли назвать жилищем. У комнат, правда, не было дверей, но в отличие от встречавшихся прежде залов здесь осталась даже меблировка: роскошные кровати с резными спинками в спальнях, широкие письменные столы, конторки для письма и чтения в кабинетах, книжные шкафы и бюро с многочисленными ящиками и ящичками (к великому разочарованию Пифии — пустые) в библиотеках. Лишь один из шкафов оказался набит свитками и рукописными книгами все на том же затейливом языке, больше походившем на замысловатый орнамент. Халима подбежала к первому же шкафу и, распахнув его, жадно набросилась на книги. Она листала их, хватая то один, то другой том, но очень скоро, к величайшему своему сожалению, поняла, что не в силах прочесть текстов.