Стоял куда ближе к Красотке, чем Леха. Прямо на пути огненной струи, в каких‑то двадцати метрах – когда струя еще не прогорела, лишь рассыпалась на мириады пылающих брызг…

Пупсик успел только повернуть к ней голову – и тут пламя окатило его.

– Ой… – охнула Красотка, наконец‑то заметив Пупсика. Огненная струя оборвалась.

Но горящий бензин облепил Пупсика – щитки бронежилета, миниган, лицо… Вспыхнула щетка серебристых волос и ушла вверх волной треска и пламени – и из нее родился нимб. Над головой Пупсика повис призрачный зеленовато‑желтый обруч.

– Дура! Ты в меня попала!!

– Я…

– Дура!!!

Язычки огня все гуляли по броневым щиткам, взметаясь выше головы. Нимб из зеленовато‑желтого превратился в желтый, стал наливаться оранжевым…

Не убило. Но по крайней мере сбило с толку и лишило видимости! Если сейчас уйти в сторону и атаковать, откуда не ждет…

Леха попытался затормозить, но бычье тело неслось дальше. Две тонны мяса и брони никак не хотели останавливаться.

Стой же ты! Стой! Стой!

Леха выпрямил ноги, тормозя всеми четырьмя копытами. С корнем выдирая ими траву, оставляя полосы развороченного чернозема. Ноги скрутило болью, там хрустели, натягиваясь, сухожилия – но все‑таки выдержали.

Когда язычки пламени на Пупсике опали, Леха уже остановился.

В каких‑то тридцати метрах за Пупсиком, за его спиной…

Красотка смотрела прямо сюда! Вскинула руку, указывая.

– Там…

Остальное Леха не расслышал за стуком собственных копыт – уже несся на Пупсика!

Тот успел обернуться. Мелькнули почерневшие от гари плитки бронежилета, обгоревшее лицо – без волос и без бровей, похожее на коленку, на которой кто‑то зачем‑то нарисовал глаза и губы. Уже не гордый лик бога карателей, а какая‑то жалкая пародия на дешевый манекен без парика…

Леха обрушился на него. Не выцеливая, как бы врезать рогом, – нет времени! – а прямо лбом. Броневой нарост на лбу клацнул по бронежилету, и Пупсика швырнуло далеко назад.

Пролетев несколько метров, он рухнул на траву, к самым ногам Красотки. Все еще живой, гаденыш! Нимб над головой не пропал, лишь стал ярким и налился кроваво‑красным. Совсем чуть‑чуть не хватило…

А лицо Красотки было совершенно безмятежно. Царственная невозмутимость и королевская холодность.

На миг показалось, что вот сейчас она все так же хладнокровно, ни на мускул не меняясь в лице, вмажет огненной струей прямо через Пупсика, не обращая внимания, что огонь добьет его. Черт с ним, с Пупсиком, – главное, что и быку не выжить. Какие‑то два десятка шагов от огня не спасет ничто…

Леха мотнул мордой, прогоняя наваждение. Безмятежность – лишь на лице игровой аватары! А та, которая играет в этом теле, вовсе не хладнокровная красавица, а пухлая малолетка, которая сейчас растеряна и напугана, и ее маленькие гадкие ладошки в контактных перчатках вспотели и дрожат!

Пупсик приподнялся, потянулся к минигану, отлетевшему в сторону, но Леха уже рванулся вперед. Промчался по Пупсику, втаптывая его в землю. Нимб побагровел – и брызнул прямо в морду призрачными каплями… Но дальше, дальше!

Красотка дернулась в сторону, уходя от удара лбом. Еще дальше, выворачиваясь и из‑под правого рога…

Бычье тело, разогнавшись, неслось дальше вперед – мимо нее! Мгновенно не остановиться и уже не повернуть вовремя…

Не пытаясь остановиться, Леха завалился набок, выгибая шею вслед за Красоткой, разворачивая туда голову…

Острие рога чиркнуло по боку Красотки. Кажется, едва‑едва задело – на какие‑то сантиметры, – но блестящая сталь легко проткнула черную кожу топа и вошла в плоть.