Если снайпер, конечно, засел там, а не в другом месте…

Ветерок гулял между стеночками обкладки, трепал языки огня. В отблесках света колыхались темные тени на баках с нефтью. Похоже, все собрались там. Человек пять… Нет, шесть.

Потянуло дымком, и Леха остановился. Подветренная сторона. Заходить в атаку лучше отсюда. Дело не столько в запахе – человек не собака, плохо ловит запахи. Да здесь и не реал, едва ли игрокам как‑то передаются запахи… Куда важнее звуки, Их ветер утаскивает вместе с собой. И вот этот эффект чертовы программеры вполне могли учесть…

– …вы к нему как к спецназовцу какому, ей‑богу, – принес ветерок хрипловатый голос ковбоя. – Столько мешков таскать… Потом там, вокруг… Тьфу! Смотреть противно!

– Ты рогами сколько раз получил? – спросил незнакомый голос.

Ковбой фыркнул, но отвечать не спешил.

– Мало? – наседал голос.

– Да потому что не ждали его! – не выдержал ковбой. – Да он еще и со спины напал, как последняя сука…

– А должен был под марш идти, чеканя шаг?

– Это ты такой умный, потому что в игре!

В игре… Леха сглотнул – и тут же сморщился от боли в горле. Облегчения от сглатываний никакого, но рефлексы не одолеть. Господи, как же хочется пить!

В игре… Да раньше ни разу в жизни не хотелось пить до такой степени! А уж в тот чертов первый день, когда выбросило сюда, в первую ночь…

Леха передернул плечами и тихонько пошел вперед. Надо поторапливаться. Уже ночь, а до Гнусмаса еще час с лишним ходу.

– …а вот когда такая же падла тебе в реале в подворотне в спину пристроится и нож в почку воткнет, тогда узнаешь, куда чеканят шаг, а куда на каталке отвозят! – Ковбой явно завелся.

– Да ладно вам, – вклинился меланхоличный голос мечтателя. – Его тоже можно понять. Говорят, у некоторых монстров стоят такие скрипты, что, если они не будут убивать, у них начинается боль, и…

– Ой, да хватит! – сказал ковбой. – Понимать… Чего тут понимать‑то? Шкурка у него, может, и звериная, а требуха‑то от обычного урки. Какой там был, такой здесь остался. Какой‑нибудь домушник. Или шестерка, с ларьков дань собирал. А может, вообще школьниц в подъездах ловил, мудак…

Леха замер на полшаге. Правая нога! Кожи над копытом что‑то коснулось – твердое, жесткое.

Натянулось – и сорвалось, как лопнула струна. Или просто длинная проволока, туго натянутая над самой землей…

Рефлексы швырнули тело на землю, и одновременно в темноте звонко клацнуло. Металлом по металлу.

Господи! Хорошо, что не мина, а всего лишь граната! Где‑то слева, метрах в пяти…

Раз!

Леха покатился по земле. Вправо, сильнее отталкиваясь передними ногами, чтобы забрать чуть назад, так легче катиться – и вниз по склону…

Два!

В полной тишине, лишь скрипит песок – за костром стало тихо‑тихо. Тоже услышали щелчок рычага. Так вот для чего эти мешки с песком! Эх, раньше бы сообразить… А теперь одно осталось: с боку на бок, с боку на бок, как можно дальше от…

Три!

Последний перекат… и вжаться в землю, выставив бронированный бок. Потому что…

Удар встряхнул и тело и землю, к которой прижался. Врезало так, что приподняло над песком, наклонило на бок, чуть не перевернув на спину…

Но не перевернуло. Под животом снова песок. На левом боку что‑то теплое, течет по шкуре. И на плече тоже хлещет…

Вокруг тяжело гудит, особенно слева… Нет, это не вокруг.