|
«Панч» медленно катил вдоль отвесного склона. Стало тяжело дышать, в глазах плясали искры, Туран часто сглатывал, морщился и тер лоб. В ушах звенело - неприятно, назойливо. Придерживая руль коленом, он прижал к ушам ладони, но звук только усилился. Звенели воздух и земля под колесами, склоны вокруг - звенело все это необычное место. Достигнув свободного от камней участка дороги, Туран повернул на широкую тропу, серпантином огибающую Железную гору. Двигатель натужно гудел, но звон в ушах заглушить не мог. И как Знахарка с братом изо дня в день выносят это? Или они ничего не слышат? А может, излучение горы усиливает знахарские способности старухи? Но при этом и сводит с ума. Оба старика - люди, мягко говоря, чудаковатые. Еще два витка спирали, и дорога, немного не дотянув до вершины, стала горизонтальной. Взгляду открылась обширная расселина в склоне. За много лет сюда нанесло земли, на которой выросли трава и чахлый кустарник. В расселине стояла хижина. Туран резко нажал на тормоз, увидев обугленные стены, провалившуюся крышу и сломанную изгородь. Раздался выстрел. Пуля ударила в центр лобового стекла между листами брони, и по нему разошлась паутина трещин. «Панч» встал. Распахнув дверцу, Туран скатился с подножки, отпрыгнул и присел за колесом. Выхватив из кармана револьвер, он прицелился в человека, сидевшего рядом с хижиной, но узнал Старика и опустил оружие. Старик всегда казался ему средоточием контрастов. Грива седых волос, длинная борода, широкие плечи, крепкая шея, суровое лицо с крупными чертами - и трясущиеся руки, ввалившиеся щеки, неловкие движения… Хозяин хижины полулежал у обугленной бревенчатой стены, вытянув ноги. Он держал древнее, как сама Пустошь, ружье с узким раструбом на конце ствола. Когда Туран выскочил из грузовика, руки Старика бессильно опустились, и оружие упало. - Это я! - прокричал Туран. - Сын Борисафермера! Старик, слышишь? Не стреляй! Клетчатая рубаха на груди хозяина потемнела от крови. Бледное морщинистое лицо было обращено в сторону машины. - Не стреляй! - повторил Туран. Старик попытался поднять лежащее на коленях ружье, но не смог и прохрипел, вперив в гостя мрачный взгляд: - Ты… Подойди. Туран медленно двинулся к нему. Отец и Назар рассказывали, что когдато этот человек много путешествовал, сражался с мутантами Восточного фронтира и кочевниками, от которых получил прозвище СчинаЛенгу - Воин Пустоши. Хоть руки его и дрожали, Старик все еще оставался отличным стрелком, это он преподал старшему сыну Бориса ДжайКана первые уроки. Годы и аномальное излучение Железной горы повлияли на психику СчинаЛенгу: он заговаривался, слышал призрачные голоса, Знахарка рассказывала, что иногда брат молчит по несколько дней… Его ранили трижды: пулевое отверстие в груди, разрез на левом плече и дырка в бедре. Присев на корточки рядом, Туран на всякий случай повторил: - Это я, Туран Джай. От обугленной хижины шел жар. В оконном проеме Туран видел черную, засыпанную пеплом пещеру, в которую превратилась комната. - Где Знахарка? - Мертва! - хрипло каркнул Старик. - Она в доме? Сгорела? Изза чего случился пожар? Кто в тебя стрелял? - Там… - Старик попытался показать, но не смог поднять руку. Привстав, Туран разглядел двоих людей, лежащих на краю расселины, вскинул револьвер и прицелился. Они не шевелились. - Почему ты здесь? - спросил Старик. Туран покосился на него и опять уставился на мертвых незнакомцев. Впрочем, незнакомцев ли? Кажется, это… Он сделал в ту сторону несколько шагов. Брезентовые куртки, соломенные шляпы… Багор и Лютый. Это же люди атамана Макоты! Шакал, Чеченя и незнакомый бандит, вспомнил Туран. Теперь все сложилось в логичную картину: пятеро бандитов приехали разделаться со Знахаркой и Стариком, сожгли дом вместе с хозяйкой, ранили ее брата, который сумел убить двоих. |
