Елизавета Ивановна покраснела и дернула Дыркорыла за розовый хвост.

– Молчи, чертенок ты этакий! Вся наука твоя от бога!

– Нет, – спокойно ответил Одноух. – Это отец послал нас в школу.

Хвост Дыркорыла горел от резкого рывка, и он, оглядев комнату, на минуту опустил его в баночку с холодными чернилами.

– А писать и считать, – сказал Дыркорыл, охладив свой хвост, – нас научила Тамара Константиновна. Как вы думаете, Елизавета Ивановна, сколько будет одиножды один?

– Больно умный! – гаркнула няня и для острастки схватила умника за хвост. – Ой! – испугалась она, увидев фиолетовую ладонь. – Безобразник! Ты нарочно меня измазал.

– А вы не деритесь, – спокойно ответил Дыркорыл.

– Ремнем тебя надо! – Елизавета Ивановна поджала губы и ушла.

Она долго ворчала на кухне, подогревая обед. Одноух вымыл лапы. Дыркорыл оттер пемзой хвост, они накрыли на стол в гостиной и сидели в ожидании обеда. Жалобные слова, летевшие из кухни, совсем размягчили Дыркорыла, он был готов просить прощение.

И он хрюкнул, когда в дверях показалась Елизавета Ивановна.

Дыркорыл хрюкнул очень мирно, надеясь на примирение. А Елизавета Ивановна не ожидала этого; она ахнула и грохнула тарелку об пол.

– Ах ты свинья! – рассердилась она на добродушного Дыркорыла. – Я только что протерла пол, а ты измазал.

Дыркорыл покраснел от такой нелепости, пробормотал:

– Это не я, это суп.

– Какой там суп! – кричит, сморщив румяное лицо, Елизавета Ивановна. – Я несу, а ты хрюкаешь из-за угла. – И повторила: – Свинья ты этакая!

– Я не свинья, – твердо сказал Дыркорыл, посмотрев в глаза рассерженной женщине. – Я, может быть, поросенок, но не свинья. А когда вырасту, то буду… буду… космонавтом. Вот! Буду летать над Землей!

– Летай сколько хочешь! – отвечает няня. – А я пожалуюсь на тебя отцу.

В этот момент кто-то громко постучал в балконную дверь, и все увидели за стеклом большую белую птицу.

– Картина! – закричал Дыркорыл и бросился открывать балкон. – Как я рад. Иди к нам!

– Давай полетаем! – просиял Одноух, помогая открывать дверные запоры.

«Картина! Картина! – громко кричала за стеклом белая ворона. – Кара!» – заключила она, имея в виду, что она может наказать обидчицу за дерганье хвоста Дыркорыла и разные угрозы, которые она наблюдала с дерева.

– Не надо сердиться! – махнул лапой Одноух. – Она привыкла на всех кричать…

Няня выскочила из комнаты, заперлась в ванной. Пустила на всю мощь воду и до самого прихода Нехлебова стирала белье, стараясь не думать о страшной птице огромных, почти с нее, размеров.

А ребята играли со старой приятельницей. Под присмотром Картины, чинно сидевшей на стуле, написали в тетрадях домашнее задание, потом расставили на шашечной доске кругляши моркови, корки хлеба и начали игру. Выигранные фишки охотно съедала судья – Картина.

Отцу Елизавета Ивановна нажаловалась. Он слушал ее спокойно и внимательно, но когда няня дошла до бога и ремня, бухгалтер твердо сказал:

– Бога не существует. А без ремня мы обойдемся.

– Я ухожу, – решительно заявила Елизавета Ивановна, напомнив, что с помощью ремня она воспитала двух сыновей.

– Обойдемся! – махнул рукой Нехлебов и тихо заявил: – Да здравствует самостоятельность!

– Ура! – крикнули ребята. – Самостоятельность!

«Кра! – подтвердила ворона. – Красота!»

– Заходите в гости, Елизавета Ивановна! – сказали, проводив до двери сердитую няню, Одноух и Дыркорыл.