|
- Нет, ваше величество, на этот раз речь идет лишь о пышной церемонии в вашем дворце. - Интересно. Пышной, говорите? И это может развлечь? - Несомненно, ваше величество, если вы согласитесь дать Большую аудиенцию в присутствии всего двора и всех иностранных послов посланцу самого святейшего папы Урбана Восьмого. - Вот как? С чем же папа прислал его к нам? - Он привез важнейшее письмо, будучи сам пожизненным узником, еще тридцать лет назад готовившим восстание против испанской короны. - Опять Испания? Она уже надоела мне. Война с ней ваше дело, кардинал, на то вы и генералиссимус. - Но речь идет не просто об Испании, ваше величество, а о признании в вашем лице первого из всех католических королей. - Вот как? Кто нас признал таковым? - Сам святейший папа Урбан Восьмой, освободив вдохновителя антииспанского заговора и направив его со своим личным посланием во Францию. - Сколько же просидел в темнице этот гонец? - Около тридцати лет, ваше величество. И перенес из-за испанцев тяжкие мучения. Это святой монах Кампанелла. - Никогда не слышал. Но папе виднее. Если он его освободил в пику испанскому королю, хоть тот и родственник нашей супруги Анны Австрийской, все равно это нам приятно. - Ради лишь этого чувства, ваше величество, я рекомендую вам дать этому гонцу святейшего папы Большую аудиенцию. - А это не помешает моей охоте? - Что вы, обо всем позабочусь я сам, во дворец будут приглашены все вассалы, и преданные и строптивые, даже пользующиеся дарованными им шляпными привилегиями. - Вам непременно нужно, чтобы кто-то остался при мне с необнаженной головой? - Ваше величество, я просто хочу поставить их в самое для них затруднительное положение. - Как это вы сделаете? - Об этом я могу лишь шепнуть вам на ухо. Оглянувшись, подошел к королю и произнес шепотом несколько слов, потом добавил уже громко: - А что им останется после этого делать? Людовик XIII расхохотался. - Вы неоценимый человек, кардинал! Я не знаю, чем вас наградить за такую выдумку. Виват! Хорошо, готовьте торжественную аудиенцию. Посмотрим на этого бедного монаха. Вот удивится-то! Да и не он один! Ришелье был доволен. Все оборачивалось так, как он хотел. В назначенный Ришелье день, когда Мазарини должен был привезти Кампанеллу в Лувр, во дворце собрались даже издалека приехавшие вассалы, не говоря уже о придворной знати, обретавшейся в Париже. Приемный зал наполнился роскошно одетыми вельможами и прекрасными дамами в самых модных туалетах со сверкающими драгоценностями, а перья на мужских шляпах соперничали с ними в пышности и яркости. |
