|
У вас двери, вероятно, запираются в десять? -- В одиннадцать, -- сказал Сайлас. -- Хорошо. Ровно в четверть двенадцатого вы выйдете из дому. Попросите портье вас выпустить, -- и смотрите же, не вступайте с ним в объяснения: это может погубить все дело. Идите прямо на угол Люксембургского сада и Бульваров. Там я и буду вас ожидать. Я рассчитываю, что вы в точности исполните мои указания, и помните: малейшее, самое незначительное отступление может погубить несчастную женщину, повинную лишь в том, что увидела вас и полюбила с первого взгляда. -- Мне не совсем понятно, зачем столько предосторожностей, -- сказал Сайлас. -- Ого, вы уже начинаете проявлять свою власть надо мной! -- воскликнула она, игриво прикоснувшись к его руке веером. -- Терпение, терпение! Со временем придет и это. Но вначале женщине нужно, чтобы ей повиновались, и только потом она сама начинает находить особое наслаждение в покорности. Ради всех богов, делайте, как я вам велю, или я ни за что не ручаюсь. А впрочем, -- прибавила она задумчиво, словно ей только что представились какие-то дополнительные и непредвиденные осложнения, -- я придумала для вас еще лучший способ избавиться от непрошеных гостей. Скажите портье, чтобы он никого к вам не пускал, кроме человека, который, быть может, придет получить с вас старый долг; причем произнесите это с некоторым волнением, словно страшитесь визита этого кредитора, так, чтобы ваши слова как можно убедительнее прозвучали в ушах портье. -- Я полагаю, что и сам могу изыскать способ избавиться от нежелательных визитеров, -- не без досады ответил он. -- Мне бы хотелось, чтобы вы поступили именно так, как я говорю, -- холодно произнесла она. -- Ну да я знаю мужчин. Для вас репутация женщины ничто. Сайлас покраснел и потупился. Он и в самом деле рассчитывал порисоваться перед друзьями в своей новой роли победителя. -- Главное же, -- повторила она, -- когда будете выходить, -- ни слова портье! -- Почему вы придаете этому такое значение? -- спросил он. -- Из всех ваших указаний последнее мне кажется наименее существенным. -- Вы ведь сомневались в целесообразности и прочих моих распоряжений, которые вам уже более не кажутся излишними, -- парировала она. -- Поверьте мне, что и это, последнее, не простой каприз; со временем вы убедитесь сами. Чего стоят, однако, ваши чувства, если в первое же свидание вы хотите отказать мне в таком пустяке! Сайлас запутался в оправданиях и извинениях, которые она внезапно прервала, как бы невзначай взглянув на стенные часы. -- Господи боже мой! -- воскликнула она, всплеснув руками. |
