– Дело не в этом, чёрт возьми! – выхожу из себя. Знаю, что я чудовище, а они все делают из меня мудака куда хуже, чем я есть.

Это и бесит.

– Я не против людей с ограниченными возможностями. Вместо того чтобы рассказывать мне о нежности и просить не пугать Таллию, тебе следовало рассказать мне об этом сущем пустяке, – рычу, хватая со столика свой мобильный и ключи от машины.

– Я… я забыла, сэр. Простите. Я уже привыкла к ней и не замечаю этой особенности, – мямлит Елена, опустив голову.

– Я ничего не имею против немых людей, но, чтобы они здесь работали и чувствовали себя комфортно, им нужны другие условия.

Не сомневаюсь в том, что Таллия прекрасно справляется со своими обязанностями, но это место не для немых. Здесь нужен голос, сюда приходят мудаки, чтобы полапать девочек. Ты хоть на секунду задумалась о том, кто её услышит, если кто нибудь нападёт на неё и попытается изнасиловать? Ты хоть немного подумала своей головой?

– Сэр… я…

– Ты, да ты, Елена. Ты администратор, моя правая рука здесь.

И что ты делаешь? Подставляешь меня и весь мой клуб. Ты осознаёшь, что если подобное случится, то девчонка может подать на нас в суд за принуждение к продаже интимных услуг? Это, блять, незаконно!

Елена вздрагивает и сжимается от страха. Я не собирался орать на неё и говорить всё это. Само как то получилось. Мне жутко представить подобное, а я уже представил, и моё настроение стало ещё более паршивым, чем раньше.

– Я буду следить за ней или приставлю кого нибудь из наших официанток.

– А у них нет работы, как и у тебя? Или вам здесь скучно? Так я всем вам найду занятие.

– Сэр, что вы от меня хотите? Чтобы я уволила её из за того, что она немая? Тогда она точно подаст на нас в суд, – приглушённо возмущается Елена.

– Нет, увольнять нельзя, ты права, тогда мы ущемим права людей с ограниченными возможностями, и на нас начнут нападать их защитники. Поэтому я требую, чтобы ты перевела Таллию в танцовщицы.

– Но у нас полный штат, сэр. Нам невыгодно…

– Не открывай рот, пока говорю я, Елена. Ты переведёшь Таллию в мои личные танцовщицы. Она будет работать только для меня шесть раз в неделю с десяти часов вечера. Оплата будет такой же, плюс я буду платить ей дополнительно по семь тысяч евро. Кстати, переведи ей на счёт из моего личного бюджета, как обычно ты делаешь это для других.

– Она согласилась? – удивляется Елена.

– А это должно меня волновать? Если она хочет работать, и ей, действительно, нужны деньги, то будет танцевать. Ещё есть какие то вопросы, или я уже могу послать тебя на хрен.

– Нет, сэр, вопросов нет. Я сообщу Таллии о вашем решении, пока она не ушла. Как и переведу ей деньги. Но мне нужно будет указать точное время. До которого часа вы хотите, чтобы Таллия танцевала для вас?

– А сколько сейчас времени? – спрашиваю, бросая взгляд на мобильный, и присвистываю. Начало девятого утра. Чёрт. Я провёл здесь всю ночь, и Таллия танцевала примерно десять часов без перерыва.

– До шести, – прочищаю горло и поднимаю голову на Елену.

– Хорошо, сэр. Я поговорю с Таллией.

– Ты знаешь язык жестов?

– Я с ней переписываюсь, – кивает Елена и быстро выходит из комнаты.

Всё пошло через задницу. Я абсолютно не против людей с ограниченными возможностями, но даже предположить не мог, что мне попадётся именно такая женщина, и я потеряю счёт времени.

Мало того, столько часов без боли, это для меня удивительно.

Обычно ночью головная боль становится куда сильнее, а сегодня ничего не было.

Плевать. Всё получилось очень даже хорошо. Теперь я буду уверен в том, что ни один ублюдок не украдёт моё сокровище.