Даже. Рядом. Не. Стояло.

Каждую из основных костей Битти сломали и вправили. Даже на той ноге, в голень которой был вставлен титановый прут. Без анестезии, потому что у нее была аллергия.

Это невозможно описать — ужас, боль, страх. Было сложно не роптать на Бога в этот момент, не ругать Всевышнего за лавину плохих новостей: пластинки роста находились в опасности из-за плохо срощенных переломов; возможная ампутация после превращения; невозможность общей анестезии из-за реакции ее организма.

Легкого облегчения боли было совсем недостаточно.

— Еще раз, — услышала она себя. — Ты можешь сделать это.

Битти, казалось, не понимала слов. Она совсем потерялась в агонии, и Мэри хотелось разреветься самой.

Но она не могла позволить себе сойти с ума.

Мэри наклонилась еще ниже.

— Последний раз, хорошо? Всего один.

Глаза Битти широко распахнулись, они блестели от слез, под ними засели большие фиолетовые круги, казалось, будто она была при смерти.

— Я не могу это сделать. Пожалуйста… пусть они прекратят…

— Всего раз, обещаю, всего один. — Она смахнула ее челку и поцеловала Битти в лобик. — Держись за мою руку. Давай. Сжимай так сильно, как потребуется.

— Я не могу это сделать… Пожалуйста, мамочка… помоги…

Рыдания сотрясли тело малышки, отчего больничная сорочка заколыхалась, словно на ветру, и Мэри тоже заплакала, слезы покатились по ее щекам, падая на тонкий матрас на столе.

Шмыгая носом, моля о силе, абсолютно потерянная, Мэри сделала мысленную пометку: когда в следующий раз к ней придет кто-нибудь с заявлением, что ей известен ответ на все — она залепит этому умнику поджопник.

— Хэйверс, можешь дать нам…

Когда она подняла взгляд, то обнаружила, что терапевт и две медсестры стояли поодаль. И мужчина посмотрел на нее с состраданием, которое не ассоциировалось с его жестокостью по отношению к Мариссе.

С другой стороны, в профессиональном плане за ним не значилось грехов.

— Просто дыши, — сказала Мэри Битти. — Давай же… дыши со мной…

МРТ показала, что над девочкой нависла угроза непоправимой деформации во время превращения. У вампиров порог зрелости достигался одним взрывом, который происходил во время превращения. Проводя человеческую аналогию, четырнадцатилетний подросток внезапно и всего за шесть часов обращается в двадцатипятилетнего взрослого.

В случае Битти, в ее длинных костях была серия легких, а порой и не очень, искривлений от предыдущих переломов. Мэри замечала их, но не придавала значения причинам и возможным последствиям. Проблема в том, что когда произойдет скачкообразный рост организма, трещины могут полностью разойтись, сломаться от чрезмерного давления.

Конечный результат? Ампутация. Всех или почти всех конечностей. Потому что примерно на протяжении шести месяцев после превращения кости вампиров не способны сращиваться.

И было принято решение — исправить все сейчас.

Битти сама сделала выбор. Она не хотела возвращаться через месяц, год, два или пять лет. Ничего не изменится, и не зачем мучить себя и откладывать неизбежное.

Но происходящее было слишком.

— Я не могу, не могу… не могу это сделать…

Мэри была согласна, как никогда.

Слишком много всего. На нуле. Через край.

Да, они преследовали важную цель, но сделанного достаточно. Ведь так?

— Р-р-р-рейдж может войти? — заикаясь, попросила Битти.

— Конечно. Позвать кого-нибудь еще?

Кого угодно, чтобы закончить.