Она так же крепко цеплялась за него, запуская руки в его волосы, вжималась в его тело, царапала затылок.

— Ложись, — простонал он. — Женщина, ложись…

Подняв ее на руки, он опустил Элизу на импровизированное ложе.

Очень плохо, что кроме этого матраса он не мог предложить ничего больше.

Выгнувшись всем телом — от чего он едва не кончил — Элиза закинула руки за голову, когда он оседлал ее бедра. Он расстегнул ее пуговицы одну за другой.

Казалось чистым преступлением рвать такую красоту.

— Из чего они сделаны? — спросил Акс хриплым, едва слышным голосом.

— Перламутр, — выдохнула она.

Пуговицы не могли сравниться с ее сияющей кожей.

Когда он медленно разделил два куска ткани, все резко замедлилось, и Акс, зашипев, стиснул зубы при виде открывшейся красоты. Ее груди скрывались под белым кружевом, сочетание невинности и сексуальности в идеальных пропорциях казалось в разы горячей всего анонимного, жесткого секса, которым он занимался последние годы.

— Можно? — спросил он.

Странно, но он испытывал религиозный трепет, нависая над ней: казалось непростительным входить в храм без разрешения.

— Давай я, — ответила Элиза.

Дрожащими руками она потянулась за спину… а потом чашечки выпустили из плена затвердевшие соски.

— О… черт.

Это он сказал? Акс не понимал. Он лишился остатков разума.

— Элиза…

К слову о пытке. Он наблюдал, как она снимает сначала одну лямку, потом другую, удерживая чашечки на месте, и пульсация в члене становилась все отчаянней.

А потом она отбросила преграду в сторону.

Она была идеальна. Просто… идеальна.

Опустив голову, он скользнул языком по соскам, а потом втянул горошины в рот, одну за другой. Это было офигенно правильно — нависать над ней вот так, почитать ее своим ртом, он едва сохранял контроль над телом, а кровь бурлила в венах.

Акс чувствовал себя таким живым, но не в том маниакальном смысле, как всегда бывало во время привычного секса.

Лаская ее груди, Акс был вынужден поправить член в штанах… либо так, либо он завоет на высоких нотах. А потом он потянулся к молнии на ее юбке, и Элиза помогла ему, повернув бедра на бок. Да, он хотел сорвать тряпку с ее бедер, преимущественно зубами, но этому не бывать… и не только потому, что ей в чем-то возвращаться домой.

Терпение вознаграждается по достоинству.

Не прекращая ласкать ее, он стянул по этим невообразимо длинным ногам ее юбку, колготки и трусики разом.

А потом просто сел.

Под его жарким взглядом она снова закинула руки за голову, выгибаясь ему навстречу, потягиваясь, изгибаясь, огонь от камина накрывал ее сияющую кожу светом, словно тысячей рук. О, и наяву ее плоть была прекрасней, чем во сне: ее груди с напряженными сосками, плоский живот, обнаженное лоно, кремовые бедра — все подчистую смывало ту фантазию, что выплюнуло его подсознание день назад.

Скользя руками от ее ключиц к бедрам, лаская ее тело… Акс повторил свой путь губами… замирая напротив пупка.

Посмотрев вверх, мимо ее изумительных грудей, на ее лицо, он увидел ее приоткрытые губы, она, задыхаясь, смотрела на него, изумительные глаза были широко распахнуты, словно она никогда не испытывала ничего подобного.

В голове зазвучал голос Пэйтона: «Поэтому нет, ты поимеешь ее, а потом бросишь с разбитым сердцем».

Акс вытолкал из головы слова и голос, намереваясь ласкать Элизу своим языком до умопомрачения, показывая ей, насколько она прекрасна. А потом он…

Нет, ничего он не сделает.