– Ты любил эту женщину в течение десяти лет, Кормак.

 – Я был игрушкой в ее руках все это время; просто глупым щенком, не видящим ничего вокруг, кроме ее красоты. Глупцом, который не смел нарушить клятву, данную в юношеском возрасте, опасаясь потерять честь, и который не мог понять, что обожаемая им женщина недостойна этой чести.

 В его словах чувствовалось искреннее раскаяние, однако Элспет задумалась, как глубоко это чувство проникло в его сознание и что явилось истинной причиной таких бурных эмоций. Было ли это вызвано досадой на свою глупость или это сердечная боль от предательства любимой женщины?

 – Она обманывала очень многих мужчин, ослепленных ее красотой и своей похотью, – сказала она, серьезно глядя на него.

 – Так же долго, как меня?

 Элспет ничего не ответила, и Кормак поморщился, недовольный собой. Затем он повернулся на бок, лицом к ней, и провел рукой по своим волосам.

 – Впрочем, у нее был постоянный любовник, сэр Кеннет, только не ясно, кто кого больше обманывал. У него по крайней мере хватило разума понять, что собой представляет Изабель, и он использовал ее в своих целях.

 – Что и привело их обоих на виселицу.

 – Это верно. Я хочу сказать, что с первых дней нашего общения ты заставила меня сомневаться, правильно ли я поступаю, бесплодно храня верность этой женщине в течение стольких лет, и действительно ли люблю ее. Все, что мы делали вместе с тобой – от простых разговоров до занятий любовью, – рождало еще большие сомнения, путаницу в мыслях и массу вопросов. Порой я по глупости обвинял тебя в том, что ты смутила мою душу. Затем я начал винить себя. Моя ошибка заключалась в том, что я никогда не считал виноватой Изабель. – Кормак тихо выругался и встал с постели. – Надо выпить еще вина. От этого разговора у меня пересохло в горле и начал заплетаться язык.

 Элспет внимательно наблюдала за ним. Он подошел к столу, где она оставила графин с вином, и налил до краев оба бокала. Видимо, мужчина не знает, что такое скромность. Как Кормак не понимает, что женщина не может оставаться благоразумной для продолжения разговора, если он выступает перед ней в обнаженном виде? Когда он повернулся, чтобы снова подойти к постели, Элспет окинула взглядом его стройную мускулистую фигуру и, застонав, накрылась с головой покрывалом.

 – Если ты хочешь продолжить разговор, сэр Кормак, или оденься, или ложись и накройся, – проворчала она.

 Кормак усмехнулся и поставил ее бокал с вином на маленький столик у кровати, затем скользнул под покрывала, продолжая держать свой бокал.

 – Мой вид так сильно возбуждает тебя, дорогая? В таком случае тебе надо научиться скрывать свои чувства.

 – Скрывать? Посмотрим, как ты будешь скрывать свои чувства, если я начну расхаживать перед тобой голышом! – Она села в постели и взяла свой бокал.

 – О, прошу тебя, ангел мой, сделай это, – предложил он дрожащим от смеха голосом. – Я очень хочу подвергнуться такому испытанию.

 – Значит, мы не будем продолжать разговор? – спросила Элспет, глядя на него с некоторой досадой и делая при этом глоток вина.

 – Нет, продолжим. Пока я ходил за вином, у меня возник один вопрос. Я понял, какие ошибки допустил, но я не знаю, что именно волнует тебя. Может быть, ты скажешь, что тебя интересует и задашь мне вопросы, которые мучили тебя в течение последних месяцев?

 – Почему ты выбрал Изабель? – спросила Элспет напрямик, и голос ее прозвучал довольно резко при воспоминании о прежней боли.