Я, соответственно, замыкал процессию, перекинув через плечо тощий мешок с одеждой: если нам удастся вытащить сварга, все это ему понадобится.
Пока мы шли, я снова обратил внимание на то, как тихо и бесшумно идет старик. Сначала я думал, что он просто избегает наступать на сухие ветки, но потом понял, что дело в другом. Когда Альварос наступал на ветку, она просто не трещала.
Где-то через час нам снова встретился ручей, мы перешли его по выступавшим из воды камням. Я хотел было напиться, но Альварос запретил мне это.
— Здесь плохая вода, — сказал он. — Заколдованная.
— Козленочком стану? — с невольной усмешкой спросил я.
— Это плохая вода, — с нажимом повторил Альварос, слово «козленочек» ему явно было незнакомо. — Болеть будешь, а много выпьешь — умрешь.
— Много — это сколько?
— Хватит пяти глотков, — уже более мягко объяснил Альварос.
— А расколдовать нельзя? — спросил я.
— Нет.
— А как узнать, что вода заколдована?
— Посмотри на нее. Она не блестит.
Я пригляделся. И в самом деле, вода в этом ручье казалась необычайно тусклой, в ней словно не было жизни. Впрочем, именно так оно и было.
— А трава? — спросил я. — Деревья? Им эта вода не вредит?
— Нет. Ее колдовали для людей.
Альварос пошел дальше, я вынужден был прекратить задавать вопросы, хотя их у меня было множество. Например, такой: если ручей впадает в реку, не отравит ли он и ее?
Всю дорогу я с любопытством смотрел по сторонам. Теперь, когда надо мной не висел страх смерти, я живо интересовался всем встречающимся на пути. Мое внимание привлекало все: птицы, звери, трава и деревья. Глядя на окружающее нас разнообразие, я думал о том, как здорово было бы показать все это Андрею. То-то бы он обрадовался...
А потом мы пришли: я понял это, лишь когда Альварос остановился, повернулся ко мне и взял меня за руку. Потом без лишних слов шагнул вперед, через пару шагов я ощутил знакомый звон. Еще несколько метров, и я увидел чью-то землянку. Или не землянку — не представляю, как правильно назвать это сооружение. Это был невысокий, заросший травой и деревьями холм метров десяти в диаметре, чуть сбоку из него торчала кособокая труба, выложенная из плоских каменных плиток. Над трубой колыхалось едва заметное марево, но дыма как такового не было.
Землянка имела два окна: одно маленькое, второе еще меньше, оба «застекленные» кусками льда. Низкая, почти квадратная дверь была навешена на большие ржавые петли. Она находилась в небольшом углублении холма, защищенном от дождя примитивным соломенным навесом. Ведущие к двери ступеньки были выложены большими плоскими камнями, неподалеку от входа лежало толстое бревно. Наверное, оно служило скамейкой.
— Я туда не пойду, — заявила Алина. — Мы с ним опять поругаемся.
— Не глупи, Аля. Он обидится, — возразил дед.
— Ну и пусть... Ну хорошо, хорошо... — согласилась девушка, наткнувшись на тяжелый взгляд деда.— Но если он опять будет надо мной смеяться...
Первым, оставив посох у бревна, вниз спустился дед, за ним, положив мешок, я, и только потом Алина, делала она это с явной неохотой. Дед открыл дверь и пролез внутрь, следом протиснулся и я. Спустился еще на пять ступенек — сосчитал специально — и только тогда смог во всех деталях рассмотреть открывшуюся мне картину.
Внутренне убранство этого странного жилища было под стать наружному. Простой глиняный пол, с глинистого же свода там и сям свисали корни кустов и деревьев. Три дерева росли снизу, пронзая свод насквозь, между ними были натянуты веревки. |