— Чуй, ты маленький мерзавец. Этот гасклит ви­дел, как ты прошел через стену. И пошел за тобой.

— Чушь, — убежденно заявил Чуй. — Не смо­жет Дверь открыть. Знака не знает.

— Знака не знает? Кир, покажи ему знак.

Я послушно нарисовал в воздухе знак, однако это не произвело на фаркаха никакого впечатления.

— Ты ему показал, — убежденно сказал он. — А Чуй не виноват.

— Чуй, не зли меня, — медленно произнес Аль­варос. — Надо признавать свои ошибки.

— Чуй не ошибается. Чуй как Вещий Кот, всег­да говорит правду.

— Мерзкий фарках... — Альварос нахмурил­ся еще больше. — Коморус экто апирус, эт кросус кентро миратус...

— Все, все, Альво, что ты! — В голосе фаркаха послышался испуг. — Не надо, зачем нам ссорить­ся из-за какого-то гасклита?

— Твоя работа? — Альварос указал на меня.

— Раз говоришь, что Чуй виноват, значит, Чуй...— примирительно произнес фарках. — Хотя Чуй никогда...

— Чуй! — грозно произнес Альварос.

Фарках снова сжался.

— Ну ладно, ладно... — плаксиво произнес он.— Недоглядел Чуй, не заметил. Вошел, походил... И вышел...

— Просто так вышел? — спросил Альварос. — И ничего не взял?

— Ну взял, ну и что? Взял-то всего ничего...

— А ты знаешь, что у нас с ворами делают? — В голосе старика вновь послышалась угроза.

— Да какой вор, Альво, — взял-то самую ма­лость... У него там столько всего...

— Чуй!

— Ну взял, взял, Чуй больше не будет. Вот, возьми... — Он сдвинул ко мне пустую банку. — Чуй чужого не надо.

— Мерзавец ты, Чуй, — произнес Альварос. Правда, в его голосе уже не было строгости. — Ма­ленький грязный мерзавец.

— Фарках, — уточнил Чуй. — Мы жили тогда, когда еще ни вас, ни сваргов, ни даже гасклитов не было. Мы самые древние, самые умные...

— И самые хвастливые, — закончил за него Альварос. — У тебя вода закипела.

— Ах, гляка...

Чуй проворно соскочил с табурета, схватил чай­ник и отставил в сторону, затем вытащил из печи горшок и поставил на пол. Огонь в горшке тут же потух.

— Твоя кастрюля? — спросил Альварос, взгля­нув на меня.

— Да. Это чайник.

— Чайник? — повторил старик непривычное слово.

— Да. Чай — это напиток такой. Трава такая, ее заливают горячей водой и потом пьют.

— Лекарство?

— Нет, просто напиток. Но можно и лечиться, только тогда надо лесные травы заваривать.

— Я понял, — кивнул Альварос. — Чуй, сделай-ка отвар гостю.

— Гасклиту? — неприязненно произнес фарках.

Альварос взглянул на него и сдвинул брови.

— Да сделаю, сделаю, — быстро сказал Чуй.— Почему не сделать.

Достав из шкафа небольшой мешочек, Чуй за­черпнул горсть сушеной травы и сыпанул в чайник, затем взял со стола ложку и размешал.

— Ждать немножко, — сказал он, взглянув на меня и любезно улыбнувшись. — Вкусно будет.

Только теперь, когда фарках вышел из-за сто­ла, я наконец-то смог разглядеть его как следует. Его нельзя было назвать карликом — скорее, он был просто маленького роста. При этом все в нем выглядело на редкость гротескно, фарках казался пародией на нормального человека. У Чуй были че­ресчур худые руки и явно великоватые для этих рук ладони, морщинистое и мятое лицо покрыва­ли редкие длинные щетинки. Несколько волосков торчали из ноздрей, сам нос напоминал дряблую картофелину. Чересчур длинные мочки ушей ко­лыхались при каждом движении — казалось, они живут своей, независимой от хозяина жизнью.