|
— Мы не должны двигаться слишком быстро. Удав слишком близко, он хочет заполучить этот лист, который на мне. — Лист? — переспросила Леопольдина. И впрямь: огромный лист тончайшего сусального золота прилип к Себастьяне, накрыв ее лицо, шею и руки. Это из-за него ее голубое платье из легкого шелка так ярко сияло на жарком кубинском солнце. Именно золото привлекало удава. Он готовился напасть, чтобы заполучить драгоценное лакомство. — Возьми их, — попросила Себастьяна, кивая на свои кольца. — Сними вот эти, они золотые. — Легким покачиванием пальцев она указала, какие кольца следовало снять. — И… скорми их ему. — Удаву? — удивилась Лео. — Скормить твои кольца удаву? Питон подобрался уже так близко, что его длинное трепещущее раздвоенное жало касалось плеча Себастьяны, слизывая частицы золотой наживки. — Конечно, дорогая, — ответила она, — ему нужны не кольца, а золото, из которого они сделаны. Однако девочка продолжала стоять в нерешительности, не в силах понять смысл этой просьбы. — Милочка, — продолжала Себастьяна, — видишь то блюдце? Вон там, черное, да. Возьми мои три кольца и опусти их… в молоко, или что там налито, а потом принеси плошку сюда. Vite![199] Леопольдина, все еще не понимая, зачем это нужно, повиновалась. Себастьяна подала Уроборосу кормушку, и он съел три ее золотых кольца, надетых в тот день с особым умыслом. На большом пальце Себастьяна носила круглое колечко, украшенное оливином (для чистоты), на указательном и безымянном — кольца с жадеитом (для увеличения физической силы) и лазуритом (дабы крепче привязать душу к телу). Кроме них, в тот день она выбрала два парных кольца из чистого малахита «для отвращения зла», как позднее сама пояснила мне, посмеиваясь. Да уж! Видите ли, моя мистическая сестра справедливо предположила, что странная светоносность животных в доме Бру объясняется неким алхимическим воздействием; а все, что связано с алхимией, в конечном итоге связано с золотом. Себастьяна решила, что с помощью этого металла можно отвлечь внимание питона, которого Бру приманил с помощью золотого листа. Удав слишком близко подобрался к ней сзади, а она не успела ничего предпринять. Хищной рептилии предстояло поглотить старую ведьму, в то время как сам алхимик занялся поисками молодой. К счастью, Себастьяна рассчитала верно: Уроборос изменил свои намерения, и его жало скользнуло от плеча и шеи моей мистической сестры к блюдцу на ее ладони. Себастьяне пришлось изо всех сил напрягать мускулы, чтобы удержать на вытянутой руке упругого, бесцветного, гладкого и холодного питона. Леопольдине оставалось лишь наблюдать, как ее наставница борется за жизнь. Себастьяна велела ей не шевелиться, ведь любой резкий жест мог спровоцировать нападение и тогда ничто бы ее не спасло. Наконец ей удалось очень медленно опустить руку на диван, а затем поставить туда же плошку — осторожно, чтобы она не перевернулась. Затем Себастьяна тихо выползла из-под питона — по словам Лео, как змея — и встала, чтобы заключить в объятия дрожащую Леопольдину. Затем они обе стали пятиться от Уробороса к самому дальнему краю шатра, не спуская глаз с удава. Тем временем змей поддевал жалом кольца, одно за другим, и отправлял к себе в пасть. — Сегодня, милочка, мы встретили воистину странного человека, — прошептала Себастьяна. — Где он сейчас? Увы, на ее вопрос ответил сам Бру. Шея его была в крови, но это не помешало ему взобраться по лестнице. Теперь он стоял на верхней площадке. — Мои поздравления, — прошипел он, отвешивая поклон гостьям. |
