|
Он остановился, поймал мой взгляд, и на какое то мгновение мне даже захотелось поцеловать его. Но Джонатан уже утратил весь свой пыл и отстранился, все еще тяжело дыша. – Я всегда тонко улавливаю момент, – пробормотал он и стал надевать шорты, – скажи, тебе было хорошо? Я кивнула. Хотя на самом деле было смешно. Все это крайне смешно. Оказаться в несуществующем месте с этим ребенком 26 лет, Анжелой и человеком, которому абсолютно все равно, жива я или нет. Впрочем, как и мне самой. Почему то всплыли перед глазами те объедки, что я выкинула в море, покачивающиеся на поверхности, пока их не накрыла волна... Джонатан поднялся по ступенькам. Я сварила кофе, постояла немного, глядя в иллюминатор и тоже вышла на палубу. Рэй с Анжелой удалились осмотреть остров и поискать людей. Джонатан сидел на моем месте на корме и глядел в пространство перед собой. Чтобы что то сказать, я заметила: – Кажется, мы чуть поднялись. – Ты думаешь? Я поставила перед ним кофе. – Спасибо. – Где остальные? – Обследуют местность. – Он растерянно взглянул на меня и добавил: – Я по прежнему чувствую себя дерьмом. Я увидела рядом с ним бутылку джина. – Не рановато ли пить? – Присоединяйся. – Еще нет одиннадцати. – Кому какое дело? Он указал на море: – Смотри туда... да нет же! Туда, в точности за моим пальцем... видишь? – Нет. – Вон там, на грани тумана, появляется и исчезает... Опять! Я действительно увидела что то мелькнувшее в воде на расстоянии 20 30 ярдов от «Эммануэль». – Похоже на тюленя. – Не думаю. – Солнце прогревает воду, Джонатан. Тюлени приплывают погреться на мелководье. – Говорю тебе, это не тюлень. Он как то странно переворачивается... – Возможно, обломок корабля? – Черт его знает. Он присосался к бутылке. – Оставь на вечер. – Хорошо, мамочка. Несколько минут мы сидели в тишине. Тюлень – или что там это было – еще раз показался на поверхности воды, повернулся и исчез. Через час, подумала я, начнется прилив и снесет нас с этого проклятого берега. Тишину нарушил крик Анжелы, доносящийся издалека: – Эй! Ребята! «Ребятами» она, видимо, назвала нас. Джонатан привстал и, загораживаясь рукой от солнца, которое стало уже довольно ярким, всмотрелся и произнес безразлично: – А, она нам машет... – Пусть машет. – Ребята! – закричала Анжела снова. Джонатан сделал руки рупором и проорал в ответ: – Тебе чего надо? – Идите сюда, увидите! – Она хочет, чтобы мы что то увидели, – обратился Джонатан ко мне. – Идем? – Не имею никакого желания. – А здесь что делать? Идем, мы ничего не теряем. Мне действительно было лень шевелиться, но Джонатан схватил меня на руки и спустил вниз. От него разило джином. Пробираться по камням было непросто: слой серо зеленой слизи делал их невероятно скользкими. Кроме того, у Джонатана были проблемы с равновесием. Несколько раз он падал, чертыхаясь; шорты его были уже оливкового цвета с дыркой на заднице. Я тоже не балерина, но продвигалась более успешно, обходя большие камни и удерживая кое как равновесие. Каждые несколько ярдов приходилось перешагивать через полосу разлагающихся водорослей. Я делала это сравнительно легко, а Джонатан, и так с трудом державшийся на ногах, шлепал прямо по вонючему месиву. Среди водорослей валялись осколки бутылок, банки из под Колы, останки крабов, щепки, в общем, полный набор всякого хлама. И мухи. Невообразимое количество жирных голубовато зеленых мух, зудящих, карабкающихся друг на друга... Вот и первые живые существа, встретившиеся нам в этом милом местечке. |
