|
Он уставился на Элен поблескивающими в полутьме глазами, будто ожидая, когда к нему обратятся. – Да? – сказала она. – Анни Мари говорит, ты хочешь чашку чая? – провозгласил он без пауз и без интонации. После разговора с женщиной, кажется, минули часы. Тем не менее, она была благодарна за приглашение. Сырость в доме рождала озноб. – Да, – сказала она мальчику. – Да, пожалуйста. Ребенок не двинулся и лишь смотрел. – Ты собираешься показать дорогу? – спросила она. – Если хочешь, – ответил тот без всякого энтузиазма. – Мне хотелось бы. – Ты фотографируешь? – спросил он. – Да. Фотографирую. Но не здесь. – Почему не здесь? – Слишком темно, – сказала она ему. – Не действует в темноте? – спросил он. – Нет. Мальчик кивнул так, словно эта информация каким то образом хорошо укладывалась в его картину мира, и без единого слова повернулся кругом, очевидно, ожидая, что Элен последует за ним. * * * Если на улице Анни Мари была молчалива, в уединении собственной кухни она была далеко не такой. Настороженное любопытство исчезло, его сменили поток оживленной болтовни и бесконечная суета в череде мелких домашних хлопот, похожая на суету жонглера, удерживающего несколько вращающихся тарелок одновременно. Элен наблюдала за этим актом балансирования с некоторым восхищением, ее собственные хозяйственные дарования были ничтожны. Наконец пустой разговор обратился к предмету, который и привел сюда Элен. – Эти фотографии, – спросила Анни Мари, – зачем они вам нужны? – Я пишу о граффити. Фотографии иллюстрируют мою мысль. – Не очень то приятное дельце. – Да, вы правы, не слишком приятное. Но я считаю, интересное. Анни Мари покачала головой. – Ненавижу этот район, – сказала она. – Здесь небезопасно. Людей грабят у их собственных порогов. Дети каждый день поджигают мусор. Прошлым летом пожарная команда приезжала по два три раза на дню, пока все мусоропроводы не закрыли. Теперь просто сваливают мешки в проходах, а это привлекает крыс. – Вы живете здесь одна? – Да, – сказала она, – с тех пор, как Дэви ушел. – Это ваш муж? – Отец Керри, но мы никогда не были женаты. Знаете, мы прожили вместе два года. И у нас случались хорошие времена. Потом однажды он просто встал и ушел, когда я с Керри была у своей мамы. – Она уставилась на свою чашку. – Мне без него лучше, – сказала она. – Только иногда становится страшно. Хотите еще немного чая? – Думаю, мне пора. – Одну чашку, – сказала Анни Мари, поднявшись и вынимая вилку из электрического чайника, чтобы вновь его наполнить. Когда она собиралась открыть кран, она заметила что то на сушилке и большим пальцем раздавила. – Ах, чтоб тебя, пидор, – сказала она, затем повернулась к Элен. – У нас эти чертовы муравьи. – Муравьи? – Во всем районе. Они из Египта, называются фараоновы муравьи. Маленькие коричневые пидарасы. Плодятся в трубах центрального отопления, видите ли, и таким манером пролезают во все квартиры. Все заполонили. Такая невероятная экзотика (муравьи из Египта?) поразила Элен своей забавностью, но она ничего не сказала. Анни Мари выглянула из кухонного окна в задний двор. – Вы должны сказать им, – произнесла она, хотя Элен не знала, кому в точности поручается ей рассказать, – скажите им, что простые люди больше не могут даже ходить по улицам. – Неужели на самом деле все так плохо? – спросила Элен, поистине уставшая от этого перечня неудач. Анни Мари отвернулась от раковины и сурово посмотрела на нее. – У нас здесь случаются убийства, – сказала она. |
