Альберт пожал плечами, грустно посмотрел на опустевший стаканчик, затем поводил над ним указательным пальцем, будто помешивая осевший на дне сахар. Я едва не взвизгнула, когда тяжелый керамический стакан легко приподнялся над столом и повис, чуть покачиваясь.

– В том-то вся и беда, что мне не повезло. Похоже, меня отметили два духа. Как вы знаете, дух Пробуждения. А еще дух Ветра.

– Подожди… – Аделаида осторожно протянула руку и коснулась повисшего в воздухе стакана. Попробовала его прижать к столу, и это ей удалось. – Он сопротивлялся, – заметила она. – Это дух Ветра, да? Как его имя?

– Илус-аш. И да, я могу поднимать предметы, заставляя воздух под ними превращаться в крошечные вихри.

– Только предметы? – восторженно уточнила Аделаида.

– Все, что угодно. Насколько сил хватит. – Альберт глянул на Габриэль. – Хочешь, тебя подниму?

На миг Габриэль смутилась, но затем, решившись, кивнула.

– Только не высоко.

– Как скажешь.

Альберт, продолжая криво улыбаться, потянулся к ней рукой, растопыривая пальцы. Габриэль ойкнула, когда широкий подол платья запузырился, надулся, как будто она упала в воду. Спустя несколько мгновений она замахала руками, пытаясь удерживать равновесие. Ее приподняло со стула, да так высоко, что замшевые туфельки оказались на уровне столешницы.

Аделаида охнула, а я… потянулась, чтобы пошарить рукой под Габриэль, уж очень хотелось ощутить этот вихрь, который смог ее поднять.

– Не вздумай! – тут же крикнул Альберт.

И сразу опустил Габриэль обратно. Сказал назидательно:

– Без пальцев бы осталась. Чем тяжелее предмет, тем сильнее напряжение воздуха.

Я потупилась, проклиная свое любопытство. Вот очень мне надо было… все волшебство испортила.

Альберт вздохнул.

– Ильса. Хочешь, я и тебя подниму?

Мне хотелось, но я не решилась попросить. То, что Альберт ко мне добр, еще не значило, что следует желать многого.

– Я продолжу, – сказал Альберт. – О том, что во мне есть частица духа Ветра, было известно с самого раннего детства. Я еще не соображал толком, когда стаскивал с буфета сахарницу. И поэтому вместо того, чтобы стать наследником отцова поместья, отправился в Школу Парящих, на север королевства, туда, где горы окольцевали нашу землю.

– А ты не пробовал сам летать? – спросила я.

– Конечно, пробовал, – он покачал головой, – я сдуру решил, что смогу перелететь горы и попасть в новые земли. Летать у меня получалось, но…

И тут он указательным пальцем потыкал в неподвижную половину лица.

– Недалеко улетел. Силы не рассчитал, изрядно разбился на камнях. Ну и вот это… я долго выздоравливал, но получилось, что как-то неудачно ударился, и лицо теперь вот такое.

– Зато ты летал, – проворчала Аделаида. – Многие бы отдали куда большее за возможность нырять в небо.

– Небо – это не море. В него не ныряешь, – поправил Альберт. – Оно бездонное и совершенно не сопротивляется, когда ты все выше и выше. Но потом… чем выше, тем сложнее управлять потоками. И вот я не справился. Впрочем… Все равно меня выгнали из Школы, отдали сюда.

– А откуда они узнали про духа Пробуждения? – Кажется, в голосе Габриэль нежным колокольчиком звякнули слезы.

– Моего наставника стало утягивать в Долину Сна, и я это случайно заметил. Надо сказать, испугался сильно, но… как-то его вытащил. Это получилось само.

– У меня тоже само получилось, – хрипло вставила я, – Милка… она сама туда хотела шагнуть, а я увидела, схватила ее…

– Это твоя сестра? – спросила Аделаида.