Брюс протянул руку к Виктории и обхватил ее за талию, чтобы она повернулась. Может, по второму разу… В отличие от Мартины Виктория имела вид ночной и дневной красавицы.

Никогда ничего не знаешь, пока не попробуешь.

18

Она встала, когда еще не было семи часов. В голове пусто. Обычное состояние: она никогда не помнила своих снов. Зато голос девицы, спавшей вчера у Алекса, все еще звучал у нее в ушах. Мартина попыталась представить себе ситуацию. Ничего особенного. Молодая девчонка, внезапно разбуженная телефонным звонком, утомленная объятиями Алекса и испытывающая непреодолимое желание вновь уснуть. Мартина, открыв окно, сделала несколько упражнений для брюшного пресса, приняла холодный душ, быстро съела легкий завтрак. Доедая намазанную маслом тартинку, Мартина размышляла о том, как ей обратить на себя внимание хозяина гостиницы, когда она будет оплачивать счет. Нужно, чтобы он запомнил ее. И то, что она намеревалась все воскресенье провести в Довиле.

Заполняя чек, она попросила порекомендовать ей хороший ресторан с меню из морепродуктов и добавила, что в Париж собирается вернуться как можно позднее.

‑ А не утомительно ли ехать на мотоцикле? ‑ с заинтересованным видом спросил добродушный хозяин. ‑ Вам ведь, наверное, холодно, особенно ночью.

Мартина ответила, что она не мерзлячка да к тому же надевает нижнее белье из специальной ткани. А именно длинные обтягивающие штаны, как у ковбоев. Она приподняла свитер и показала ему край трикотажных кальсон, видневшийся из‑под верхних бархатных брюк. Хозяин гостиницы удивленно повел бровью, и Мартина тут же принялась болтать.

Она поведала ему, как однажды оказалась в одном техасском мотеле. По ошибке попала в номер к настоящему ковбою, думая, что это ее комната. Ковбоя она обнаружила, зайдя в ванную. У него был белый торс, резкие черты лица, на голове широкополая шляпа, во рту сигара, а рядом с ним на стуле стояла бутылка текилы. Под стулом расположились ковбойские сапоги, а на спинке висели фланелевые кальсоны.

‑ Я словно в вестерн угодила. Пробормотала какое‑то извинение и вылетела из номера.

‑ А что сделал настоящий ковбой?

‑ Он что‑то сказал мне с сильным техасским акцентом, я ничего не поняла. Но в его голосе я уловила сожаление.

Хозяин, внимательно выслушавший Мартину, удовлетворенно кивнул. С момента приезда Мартина не сказала ему и двух слов. Теперь она наверстывала упущенное. Славный малый посоветовал ей ресторан «Ла Маре» на бульваре Эжен‑Корнюше ‑ дороговатый, но превосходный.

Она не поехала по автостраде, чтобы ее не зафиксировала дорожная служба «Трафипакс», фотографирующая водителей при уплате пошлины. В Руан она прибыла около девяти. Оставила мотоцикл на улице Экюйер и пошла на улицу Бонзанфан. Дом, где жила старуха, бросался в глаза: стены из красивого камня, свежевыкрашенная входная дверь, блестящие медные ручки. В хорошую погоду это выглядело особенно нарядно. Редкий туман рассеялся, и открывшееся небо щедро залило землю сочной голубизной. Кое‑где виднелись пушистые белые облачка, напоминающие сильно взбитую пену. Консьержка в разгар уборки вдруг остановилась на тротуаре, держа метлу в руке, и заговорила с каким‑то типом. Что могло случиться плохого среди этого провинциального спокойствия?

В Руане, как и повсюду во Франции, крохотные кафе попадаются на каждом шагу. Мартина зашла в ближайшее и попросила кофе. Она чуть шею не свернула, наблюдая за консьержкой. Бармен, слишком занятый обслуживанием клиентов, даже головы не повернул при ее появлении. Группка мужчин оживленно беседовала. На прилавке стоял букет лютиков. У Мартины появилась идея.

Допив кофе, она отправилась на рынок и купила скромный букет желтых роз. Подождала на углу улицы, пока консьержка вернется в дом.