Следующий виток ужаса Милица испытала, когда за несколько дней до родов её провели в подземелья и оставили в кельях с другими роженицами. Там она слышала всякое, но старалась ничему не верить. Скоро всё должно было закончиться, и они с малышом вернулись бы в свои апартаменты. Но всё только начиналось. Перед родами её вновь опоили какой-то дрянью. А после сообщили, что её сын умер. Она горевала два месяца, а после её вновь принялись готовить к слиянию с Рассветом. Милица пыталась отказаться от настоя, но его влили силой. Она пыталась сбежать, за что была наказана и отдана на потеху паладинам в подземелья.

Она пыталась сопротивляться, но её сила Рассвета была слабее. И этот круговорот насилия, боли, безысходности продолжался из года в год. Хуже всего было то, что она иногда узнавала кого-то из друзей отца в своих насильниках, и как же она молилась Рассвету, чтобы отца не оказалось среди них.

Полвека пролетели незаметно в перерывах между одурманиванием и постоянными беременностями. Сорок четыре дитя — таков был её результат за это время. Сорок пятые роды обещали быть такими же, но что-то пошло не так. Появились незнакомцы, а с ними и отец. Не помня себя от боли и отчаяния, Милица думала, что это очередные видения. Она просила, умоляла, обвиняла, она выливала всю свою боль, но внезапно ей ответили.

Видение оказалось реальностью.

Все пошло не так, как обычно. После родов Милица чувствовала себя на удивление хорошо, что и позволило ей заметить, как незнакомец в плаще с двумя половинками солнц куда-то потащил Его Святейшество. Дождавшись, пока он покинет одну из родильных келий, Милица заглянула туда. Альб Ирликийский сидел на деревянном кресел в беспамятстве. Выглядел он паршиво.

«Чтоб ты сдох, тварь! — застряли в её горле слова ненависти к этому ни разу не святому человеку. — Чтоб ты получил по заслугам за всё, что мы терпели из года в год!»

Милицу потряхивало, она не могла взять себя в руки. В глазах появились белые мушки. Упёршись в стол с варварскими инструментами, девушка сделала глубокий вдох и выдох, пытаясь прийти в себя. Зрение прояснилось, и взгляд девушки упал на скальпель с блестящей отточенной кромкой. Сама не помня себя, она наблюдала как чьи-то бледные тонкие пальцы сомкнулись на скальпеле, а затем вдруг ставшая ей чужой рука занесла лекарский инструмент над шеей Его Святейшества. Лишь мгновение отделяло её от освобождения. Или от наказания. Но Милице сейчас было всё равно. Полвека! Грёбанные полвека она была рабыней похоти. И обрёк её на эту участь Ирликийский Ангел.

Рука Милицы не дрогнула. Скальпель раз за разом входил в шею Его Святейшеству, заливая алой кровью её родильную рубашку, его грудь, а девушка всё не могла остановиться. Она жадно ловила каждый вдох, вырывающийся из него, пока виновник всех её бед, наконец, не обмяк. Вся в крови с макушки до пят Милица не жалела. Нет. Она б сделала это снова и снова.

Скальпель выпал из мокрых от крови рук, звякнув о металлическую окантовку родильного кресла.

— Что же ты наделала, дорогая… — услышала она за спиной тихий женский голос. Появиться его владелице было неоткуда, ведь Милица сама заперла дверь на задвижку. — Он бы и так получил по заслугам, а теперь…

Милица смотрела на блондинку, вышедшую из тени. Та осторожно принялась отжимать кровь Альба с одежды в какую-то посудину.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — пожала плечами блондинка.

* * *

Света возилась с малышами.