Чешуя на змеях стала меркнуть, теряя свой блеск и цвет. Спустя пять минут бедные рептилии, обессиленные, опадали на землю и отползали, каждая к своему хозяину. Когда двенадцатая змея опала, на земле оглушительно закричал младенец.

— Не торопись, милая, — Найада взяла на руки малышку, удлинившимся когтем обрезая пуповину. — Дай мамочке время, и ты обязательно придёшь в наш мир!

Ходоки уходили так же неспешно, как и пришли. Услышав на грани слышимости разъярённый крик, Найада, не оборачиваясь, показала за спину средний палец.

Глава 20

Как бы Ольга не храбрилась, но она боялась самого процесса снятия проклятия. Процесс наложения и сопутствующих пыток навсегда отпечатался в её памяти. Что если для вытравливания понадобятся такие же эмоции?

Гель полностью поглотил её тело, оставив на поверхности лишь лицо. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Спустя пару минут гель перестал холодить кожу и приобрёл температуру тела, позволив эмпатке расслабиться и даже задремать от усталости и опустошения. Ожидания боли никак не оправдались.

Ольга как бы со стороны видела своё распятое и изувеченное тело на поле битвы. Её долго пытали и качественно прокляли в назидание остальным. Как же это так, посметь присвоить себе бесконечный источник энергии? Немыслимо. В этом мире конкурентов хватало и без неё.

К виду своего тела она привыкла быстро, но изрубленное тело нерождённого сына вновь разбудило те давно и глубоко упрятанные чувства, что терзали её тысячелетиями. Она не удержалась и взвыла, присев рядом с малышом. Эмпатка хотела хотя бы раз взять его на руки, но прозрачная ладонь прошла сквозь тело, и слёзы градом покатились по её щекам.

Не сразу Ольга поняла, что не одна внутри своего сна. Теперь уже по-настоящему испугавшись, она забралась внутрь кратера, чтобы насыпь скрывала её от поля боя. Эмпатка слышала шелест ткани и чавканье кровавой грязи под ногами, а затем женский голос выругался:

— С-с-суки!

Ольга осторожно выглянула из-за насыпи и увидела, как женщина склонилась над телом её сына. А дальше незнакомка невероятно красиво запела. Её спутники поддержали песнь, и вскоре над полем боя хрустальными колокольчиками зазвенела магия голосов. Серебряные лианы вырывались из-под земли и впивались в давным-давно погибшее тело Ольги и её сынишки.

Когда песня умолкла, Ольга услышала громкий и требовательный детский крик, который полоснул её по сердцу не хуже настоящего меча. Эмпатка рискнула ещё раз выглянуть из-за насыпи, чтобы увидеть, как женщина берёт на руки малыша.

— Не торопись, милая, — ворковала она, удлинившимся когтем отсекая пуповину. — Дай мамочке время, и ты обязательно придёшь в наш мир!

Ольгу прошибло холодным потом. Это оно. Это было оно! Они разорвали проклятие. Но теперь у неё, видимо, будет не сын, а дочь… Слёзы текли без остановки, но теперь это были слёзы облегчения и счастья. Они смогли!

Ходоки ушли так же неспешно, как и пришли. Услышав на грани слышимости разъярённый крик кречета, Ольга вздрогнула от воспоминаний и заметила, как незнакомка в серебряном балахоне с ребёнком на руках, не оборачиваясь, показала за спину средний палец.

«Так тебе, сучёныш! Ты не всесильный! И на тебя есть управа!» — с этой мыслью Ольга проснулась.

* * *

Я смотрел, как в Ольгу впиваются серебряные змеи магии, высасывая черноту из её тела и души, но никак не мог понять, почему цвет не розовый? Разве Рассвет и Закат и не имели другую цветовую гамму?

Отчаянно хотелось вмешаться, но ковчег остановил меня:

«Не стоит.