— Эм… — запнулся симбионт, и послышался звон черепков, будто он громил посудную лавку. — Как будто много глиняной посуды. Или черепицы. Битой.

Мы спускались всё ниже, уже даже Тайпана высунула голову из спального мешка, пытаясь разглядеть хоть что-то во мраке. Всё же женское любопытство всегда давало фору любому страху.

— Ай, да гори оно всё! — не вытерпела аспида и попыталась запустить перед нами шарик розового света, но тот быстро зашипел и погас. Зато во мраке один за одним начали вспыхивать тусклые светильники.

«Это Тайпана приказ что ли отдала для освещения?» — мелькнула у меня мысль.

Свет был бледным, словно это было не основное, а аварийное освещение. Сперва появилась круглая «посадочная площадка», посреди которой крутился Гемос, а затем вспышки от центра стали расходиться лучами вверх. Провал? Кратер?

— Не спускайся ниже, — прохрипела Тайпана, внезапно расхотев вниз, когда до пола оставалось не больше десяти метров. — Не спускайся!

Её панический визг прошёлся волной и оборвался, растворяясь во мраке. Аспида потеряла сознание.

— Твою мать!

Что она такого учуяла, что ударилась в панику? Я просканировал состояние спутницы через кровную связь, но проблем со здоровьем не было. Аспида не умирала, просто находилась в глубоком обмороке.

«Ну и боги с тобой, — в сердцах подумал я, — когда ты в отключке, от тебя вреда меньше!»

— Гемос, охраняй! — отдал я команду симбионту, приземляясь рядом, а сам принялся осматриваться. Почему-то провал показался мне смутно знакомым. Хотя какой это провал, это уже больше походило на гладиаторскую арену или гигантский амфитеатр. Сквозь тьму проступало чёткое деление по секторам, какие-то странные проходы между ними, не похожие на ступени, и толпы безмолвных зрителей. Причудливая игра света и тени заставляла поверить, что над нами возвышались сотни, а то и тысячи застывших во времени и пространстве созданий.

Да ну, не могли же здесь заживо быть погребены тысячи аспидов? С их размерами, они бы…

— Господин… — прервал мои размышления Гемос откуда-то из полумрака за спиной.

Симбионт уполз с арены и отправился разглядывать трибуны.

— Какого демона ты там забыл? — вспылил я. — Я тебе что сказал делать? Охранять! А ты?

— А я и охраняю, — невозмутимо ответил симбионт, — я её с собой забрал, чтоб не ползать туда-сюда. Но вы только посмотрите….

М-да, логика в его словах была, и, в конце концов, мне стало интересно, что такого обнаружил Гемос.

Ориентируясь на голос, я подлетел к первому ряду скамеек и в замешательстве завис. То, что я вначале принял за причудливую игру теней и света, оказалось ничем иным как силуэтами созданий. Как будто здесь развлекался сумасшедший скульптор, запечатлев в камне самых разных рептилий. Змеи, драконы, вараны… Двулапые, крылатые, четырёхлапые. С одной головой или с тремя. Я потрогал скульптуры и удивился их детализации. Чувствовалась каждая чешуйка, легко прослеживались мышцы, вздувшиеся в напряжении, да даже капающая слюна из раскрытых пастей застыла в камне.

Послышался очередной треск черепков и виноватый возглас от Гемоса:

— Господин… Арена усеяна осколками таких же кукол.

Я осматривал всё это страшное великолепие и чувствовал, как растёт тревога. Существовало несколько видов тварей, обладающих магией окаменения, среди них были василиски и горгоны. О таких даже в мире Михаила Комарина слышали. Глядя на амфитеатр, заполненный необычными зрителями, на ум пришла только эта причина для столь массового окаменения. Неужели кто-то притащил на гладиаторские бои такую зверушку?

Я вернулся на арену и поднял несколько черепков, разглядывая их более тщательно.