– Слыхал об электрических оградах на пастбищах для скота?

– Само собой. Скотов я повидал достаточно.

– Натянем электрические провода у входа в парки и в незащищенных местах, вроде дырявых решеток и низких стен. И будем следить. Как завидим, что кто‑то примеривается напасть на женщину, поджарим ему яйца и схватим за шиворот. Потолкуем с ним и, если это тот, кто нам нужен, задаром сдадим в участок. Ясное дело, вы мне скажете, что сотрудничать с полицией негоже.

Послышались невнятные протесты – мол, взбредет же такое в голову!

– Да я и сам знаю, и не будь Брэд‑Бернар по уши в дерьме, я бы с вами согласился. И тоже бы заблеял: Ману, ты продажная шкура. Но приходится принимать неприглядную реальность такой, какая она есть. Пора сплотиться и идти в атаку. Так что будем пытать, допрашивать…

– И сдавать легавым, – закончил Жермен Пишон, великий мастер английского паркового рококо.

– Вот‑вот. Проще некуда.

– Так ведь по ночам в парках ни души, – заметил Константен‑Нормандец. – Ни убийц, ни жертв. Монсури и Ситроен – исключение. И случайность. Если извращенец станет подстерегать женщин в таких местах, к тому же в неурочное время, значит, у него терпение секвойи, у которой тысяча лет в запасе.

Ману понимал, что Константена ему так просто не убедить. Он специалист по корням и привык докапываться до самой сути.

– Этот сукин сын терпелив, – ответил Ману, – но ему не пришлось ждать тысячу лет, чтобы найти две жертвы. А у Брэда‑Бернара в запасе только одна его ни в чем не повинная жизнь, и не годится тратить ее на легавых.

Поразмыслив, Константен пожал плечами.

– Ладно, но когда же нам спать? – вмешался Малыш Луи.

– Прячешься за чучело и спишь себе стоя, а начальник ничего не видит, – встрял Жермен Пишон.

– Без паники, – продолжал Ману. – Мы успеем и дело сделать, и выспаться всласть. Все зависит от организации труда. Надо правильно разделить время. Время вкалывать, время отдыхать…

– И время электричество врубать! – добавил Жермен Пишон, чувствуя себя в ударе.

– Вроде того, – подтвердил Ману.

– А сейчас какое время? – поинтересовался Малыш Луи.

– Время обсуждать.

– Про такое ты нам не говорил.

– Это совсем короткое время, заодно прогуляемся. Надо перетереть это дело с садовниками. Не пропустив ни одного. Нам самим не под силу электрифицировать Париж. Покупку оборудования я беру на себя, но нужно, чтобы они показали нам распределительные щиты, да и вообще подсобили.

– Хочешь, чтобы мы разорвались!

– Спокуха, мы разделимся. Малыш Луи, ты пойдешь в парк Келлермана, здесь недалеко. Ты, Жан‑Кристоф, в Люксембургский сад. А ты, Жермен…

– В Бютт‑Шомон! Там рядом живет моя свояченица. Напрошусь к ней в гости. Она здорово готовит.

– А я могу потолковать с ребятами из Монсо, – предложил толстяк Пьеро. – Мне нравятся девчонки, которые там загорают.

– Тогда я – в Тюильри, – подхватил Константен. – Правда, в сумерках там по кустам больше ошиваются парни, которые любят парней. Можно поджарить не того.

– И то верно. Как‑то трудно представить себе извращенца, который набрасывается на женщину в кустах, где уже засели другие извращенцы.

– Ну а я переговорю с парнями из парка Жоржа Брассанса. Заодно загляну и в парк Ситроена. Ведь извращенец запросто может вернуться на старое место.

– Поэтому я проведу ток и здесь, в Монсури, – продолжал Ману. – Говорил я вам, все проще некуда.