|
Вот если бы тот парень увидел меня в водолазном скафандре, с которого льется вода, он бы на месте сделал из меня дуршлаг. Но он не сделал этого. Пробираясь вперед, я без приключений миновал еще один пост наверное часовой покинул мостик до того, как была поднята тревога. На мостике я не стал задерживаться. Я прошел на правый борт и спрятался под чехлом лебедки. Минут десять вокруг было сущее столпотворение и сияние огней, затем они все бросились на корму. Видимо, они решили, что я все еще прячусь там. Я прошел через все помещения командного состава – никого. В одной каюте, думаю, что механика, был полный разгром, ковер покрыт пятнами засохшей крови. Чуть дальше, в каюте капитана койка была вся пропитана кровью...
– Их же предупредили, чтобы они не оказывали сопротивления! – Я знаю. Потом я нашел Бейкера и Дельмонта. – Вот оно как, Бейкера и Дельмонта. – Ханслетт опустил глаза, разглядывая свои стакан. Хотел бы я, бога ради, чтобы на его мрачном лице было хоть какое‑то выражение. – Дельмонт, видимо, в последнюю минуту пытался подать сигнал бедствия. Им было приказано сделать это только в крайнем случае, значит, их раскрыли. Он был убит ударом в спину полудюймовой стамеской, после чего его отволокли в каюту радиста – она соединяется с радиорубкой. А потом в радиорубку пришел Бейкер. Он был в кителе капитана – последняя отчаянная попытка замаскироваться. У него был револьвер, но Бейкер ждал опасности не с той стороны, и револьвер его смотрел не туда, куда нужно... Та же самая стамеска в спине. Ханслетт налил себе еще. Много больше, чем в первый раз. Ханслетт иногда может здорово пить. Он проглотил половину виски одним махом. – И конечно, они не все убежали на корму, – сказал он. – Наверняка оставили комиссию для организации торжественной встречи. – Да, и комиссия оказалась сообразительной. И очень опасной. Похоже, эти парни классом выше, чем мы. По крайней мере – выше меня. Комиссия состояла из одного человека, двоих мне было бы лишку. Я уверен, что это он убил Бейкера и Дельмонта. То, что я уцелел, это такое везение... больше такого не будет. – Ну, удрал‑то ведь ты, а не твоя удача. А удача Бейкера и Дельмонта удрала. Я знаю, он винит во всем меня. Я уверен, что и Лондон будет считать виноватым меня. Я и сам так считал. У меня был небольшой выбор. Больше некого было винить. – А ты не думаешь, – спросил Ханслетт, – что дядюшка Артур... – Дьявол с ним, с дядюшкой Артуром! Кто сейчас думает о дядюшке Артуре! Как, по‑твоему, что я сейчас чувствую? Я впал в ярость, я прямо излучал ее. Впервые какое‑то трепетное выражение промелькнуло на лице Ханслетта. Я не ожидал от него ни малейшего проявления чувств. – Я не о том, – сказал он. Я о «Нантсвилле». Теперь мы уверены, что это «Нантсвилл», мы знаем его новое название и флаг. Кстати, какое? – "Альта Фиорд", Норвегия. Но это не имеет никакого значения. – Это имеет значение. Мы радируем дядюшке Артуру... – И наши гости обнаружат нас в машинном отделении с наушниками на голове. Ты спятил? – Черт возьми, ты так уверен, что они явятся? – Да, я так уверен. И ты тоже. Ты сам сказал. – Я только признал, что они явятся именно сюда. Если явятся. – Если явятся, если явятся! Боже милостивый, да они уверены, что я был на корабле несколько часов. Что я мог узнать их имена и составить полное описание каждого из них. Так получилось, что я никого не смог рассмотреть, но они об этом не знают! Они‑то уверены, что их приметы будут переданы в Интерпол. Наверняка среди них есть такие, на которых уже имеется досье. Они слишком умны для новичков. Кое‑кто наверняка известен полиции. |
