– Тогда они в любом случае опоздали. Ты уже мог сообщить. – А зачем им единственный свидетель, который может их опознать?

– Я думаю, лучше нам достать оружие.

– Нет.

– Ты не обидишься, если я тебе кое‑что посоветую?

– Валяй.

– Бейкер и Дельмонт. Подумай о них.

– Я только о них и думаю. Ты не обязан оставаться здесь. Он поставил свой стакан. Так спокойно и аккуратно, словно просто собрался пойти спать. На его мрачном лице уже второй раз за десять минут появилось выражение, которое я не назвал бы воодушевляющим. Затем он поднял свой стакан и ухмыльнулся.

– Ты соображаешь, что говоришь? – сказал он ласковым голосом. – Тебе, видимо, повредили шею, поэтому у тебя нарушено кровоснабжение мозга. Ты же не справишься и с плюшевым медвежонком! Кто, кроме меня, присмотрит за тобой, если эти ребята и в самом деле начнут свои игры?

– Извини, – сказал я. Вообще‑то я так и думал. Я работал с Ханслеттом раз десять за последние десять лет и хорошо знал его, поэтому было глупо с моей стороны говорить такие вещи. Пожалуй, единственное, на что Ханслетт не способен, это бросить вас в минуту опасности. – Ты что‑то говорил о дядюшке?

– Да. Мы знаем, где находится «Нантсвилл». Дядюшка может послать военный корабль следить за ним по радару, если...

– Я знаю только, где он находился. Они подняли якорь, как только я удрал. Так что сейчас он может быть в ста милях отсюда – в любом направлении.

– Но нам известно, как он теперь выглядит.

– Я же сказал, что это не имеет никакого значения. Завтра он будет выглядеть иначе. «Хокомару» из Иокогамы, с зелеными бортами, японским флагом и другими мачтами.

– А воздушная разведка? Мы можем...

– К тому времени, когда будет организована воздушная разведка, понадобится охватить район площадью в двадцать тысяч квадратных миль. Плюс низкая облачность – значит, они будут летать низко под облаками. Это уменьшит радиус видимости на девяносто процентов. Да еще этот дождь... Ни одного шанса из ста, даже из тысячи. А если они обнаружат их локатором, что тогда? Дружеская радиограмма от пилота? Больше он ничего не сможет сделать...

– А флот? С самолета можно вызвать корабли.

– Какие корабли? Из Средиземного моря? Или с Дальнего Востока? У флота очень мало свободных кораблей и нет ни одного в этом районе. Пока хоть какое‑нибудь военное судно появится в поле зрения, пройдет еще одна ночь, и «Нантсвилл» опять будет черт знает где. Но даже если военный корабль настигнет его, что тогда? Потопить его артиллерийским огнем – может быть, с двадцатью пятью членами прежнего экипажа в трюме?

– А абордажная команда?

– Тогда тех же двадцать пять человек выстроят на палубе, приставят им к затылкам пистолеты, и капитан Имри и его головорезы вежливо спросят наших ребят, что они, по их мнению, сделают в следующее мгновение.

– Я пошел надевать пижаму, – сказал Ханслетт устало. У двери он помедлил, оглянулся. – Если «Нантсвилл» ушел, то и его экипаж – новый экипаж – ушел тоже, и у нас не будет сегодня гостей. Ты так не думаешь?

– Нет.

– По правде говоря, я и сам в это не верю...

Они появились в четыре двадцать утра. Они подошли спокойно, соблюдая все правила, в строго официальном стиле. Они были на борту почти сорок минут, и до тех пор, пока они не отчалили, я все еще не был уверен, они это или нет. Ханслетт пришел в мою маленькую каюту, находящуюся в носовой части по правому борту, включил свет и растолкал меня.