– С припасами все нормально?

– Да конечно.

– Передатчика нет?

– Только приемник.

– Пилот вертолета передаст по радио, что требуется корабельный плотник и механик. Их пришлют, как только шторм стихнет. До свиданья.

Челюсть у него отвисла на пару дюймов. – Вы улетаете? Вот так сразу?

– Мы спасатели. Был получен сигнал бедствия прошлой ночью. – Ах, это... Мы слышали.

– Думали, что это они. Рады, что с вами все нормально. Нам еще предстоит облететь большой район.

Мы продолжили свой путь на восток в направлении залива Лох‑Гуров. На полпути я сказал:

– Хватит, пожалуй. Давай посмотрим на те четыре острова, что торчат в устье залива. Начнем с самого восточного. Как он называется... ага, Эйлен‑Оран. Затем направимся назад к устью Лох‑Гурона.

– Вы хотели пройти до конца залива.

– Я передумал.

– Ну что ж, кто платит, тот и заказывает музыку, – сказал он спокойно. Невозмутимый характер был у этого лейтенанта Вильямса. – Вперед, на север, в Эйлен‑Оран?

Над Эйлен‑Ораном мы были через три минуты. В сравнении с этим островом Даб‑Сгейр был милым цветущим уголком. Пол квадратной мили монолитного камня и нигде ни травинки. Но там был дом. Дом, из каминной трубы которого шел дым. А позади дома – эллинг, но в нем не было лодки. Дым говорил об обитателях, по крайней мере – об одном, и чтобы поддерживать свою жизнь, у него должна быть лодка. Лодка для рыбной ловли, чтобы прокормиться; лодка для поездок на материк; лодка для экстренных случаев – им нет числа в этом мире с тех пор, как Роберт Фултон изобрел свой пароход. Вильямс высадил меня в двадцати ярдах от эллинга.

Я обошел угол эллинга м внезапно остановился. Я всегда так внезапно останавливаюсь, когда мне саданут в солнечное сплетение кузнечным молотом. Лишь спустя несколько минут я смог вдохнуть достаточно глубоко, чтобы ко мне вернулись силы. Передо мной был седой гигант чуть старше шестидесяти. Он не брился несколько недель и по крайней мере месяц не менял рубашку. В руках у него был не кузнечный молот, а ружье – не ваши игрушечные пистолеты, а доброе старое ружье двенадцатого калибра, которое со столь близкого расстояния – дюймов шесть, не больше – действует почище «Миротворца», то есть может снести голову с плеч. Оно было направлено прямо мне в правый глаз. Выглядело это так, словно заглядываешь в туннель подземки. Когда гигант заговорил, мне стало ясно, что он не читал ни одной из тех книг, что воспевают неиссякаемое гостеприимство островитян.

– Кто вы такой, черт побери? – прорычал он.

– Меня зовут Джонсон. Уберите ружье. Я...

– И какого черта вам здесь надо?

– А как насчет поговорки: «Гость в дом – счастье в дом?» сказал я. – Мы слышали ее всюду в этих краях. Сотни тысяч приветствий...

– Эй мистер, я не спрашиваю два раза!

– Морские спасатели. Пропала лодка...

– Я не видел никакой лодки. Убирайтесь к черту с моего острова, – Он опустил ружье, теперь стволы были направлены мне в живот – видимо, он полагал, что это лучше подействует, или ему будет меньше грязной работы, когда придется меня закапывать. – Сейчас же! Я кивнул на ружье:

– За это вы можете угодить в тюрьму.

– Может быть, да, а может, к нет. Но в чем я уверен, так это в том, что я не потерплю проходимцев на своем острове и что Дональд Мак‑Ичерв сумеет защитить свою собственность.

– У вас это здорово получается, Дональд, – сказал я одобрительно. Ружье дрогнуло, и я быстро добавил:

– Я ухожу.