– Чем это будет отличаться от любого другого дня? – усмехается он. – Иди. Буду дома через несколько минут.

Я вешаю трубку и возвращаюсь в гостиную к своим тете и дяде. Они выглядят по-другому, более родными, чем тогда, когда я пытался держать их от себя подальше.

– Все в порядке. Ужин в семь.

Они оба встают с дивана и медленно приближаются ко мне.

– Спасибо, – говорит тетя Мэгс. – За приглашение и за то, что простил нас.

Наступает неловкое молчание, и никто из нас не двигается. Тогда дядя Реджинальд произносит:

– Ну, нам лучше пойти домой и подготовиться к ужину. Напишешь адрес?

Мы обмениваемся номерами телефонов. Я отправляю ему адрес Джерри Уитмора, и снова наступает напряженное молчание, пока я провожаю их до двери.

– Эм… мы можем что-нибудь с собой принести? – спрашивает тетя Мэгс. – Может быть, бутылку вина или две?

– В этом нет необходимости. Кстати, я перестал пить. В завязке.

На их лицах одновременно появляется смесь беспокойства и гордости. В точности как у любящих родителей, и внезапно я понимаю, что вот-вот расплачусь. Снова.

Дядя Редж качает головой.

– Холден… Ничего, если я тебя обниму?

Я не могу ни двигаться, ни дышать. Чувствую, как киваю.

– Ага, – хрипло отзываюсь я. – Было бы неплохо.

Дядя Редж неуверенно приближается. Я все еще не могу пошевелиться, как будто окаменел. Даже когда мой первый роман получил Национальную книжную премию, я и близко не испытывал таких ощущений, как сейчас. Дядя крепко обнимает меня, и когда он уже собирается отстраниться, я обнимаю его в ответ. Наша скованность тает, и он прижимает меня к себе; я чувствую запах «Олд Спайс» и сигар, лосьона после бритья и кондиционера для белья. От него пахнет так по-родному, что на глаза наворачиваются слезы.

Когда он меня отпускает, рядом стоит тетя Мэгс, сжав ладони перед собой.

– Моя очередь?

Я киваю, и когда дядя Редж на мгновение отворачивается, она тоже меня обнимает. Ее объятия нежнее и легче, но такие же теплые.

– Спасибо, – шепчет она, затем целует меня в щеку и отступает назад. – Скоро увидимся.

– Увидимся, – эхом повторяю я и смотрю им вслед. Они улыбаются друг другу, Редж приобнимает ее, и она удовлетворенно кладет голову ему на плечо.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней, ожидая, что на меня тут же набросится затаившаяся Аляска, украдет все тепло и прошепчет, что все это дурацкая шутка.

Но ничего не происходит, и тепло в душе остается еще долго после их ухода, пока я брожу по нашему дому.

Моему и Ривера. Я все еще его изучаю, как делал это раньше, когда врывался в чужие дома.

Все еще немного чувствую себя чужаком в незнакомой стране.

Пока не захожу в хозяйскую спальню и не приближаюсь к шкафу, где скучные джинсы и рубашки Ривера висят рядом с моими необычными костюмами. Мы до абсурда непохожие – как кусочки головоломки, которые достали из разных коробок. И все же необъяснимым образом подходим друг другу… и проводим большую часть ночей, доказывая это. Жар тела Ривера и его любовь ко мне сжигают холод, который, как я думал, навсегда въелся в мои кости. И знаю, что однажды от него ничего не останется.

Ривер

Несколько часов спустя я возвращаюсь из автомастерской, внутри все скручивается еще более тугими узлами, нежели до моего ухода. Я вваливаюсь в парадную дверь, не зная, в каком состоянии обнаружу Холдена. Но он в своем кабинете, с открытым ноутбуком, деловито работает над следующей книгой.

– Эй, – окликаю я, стоя в дверях. – Все хорошо?

Он поворачивается в своем рабочем кресле.