Затем написал небольшой рассказ о мужчине и женщине, которые хотели быть вместе, но им мешали какие-то совершенно дурацкие препятствия.

К четырем часам утра он почувствовал себя совершенно измотанным. По телевизору шла документальная передача о Второй мировой войне. Кэнди давно спала. Макс улегся на диван и тоже погрузился в сладкий сон.

— Я пошла домой.

Он поднял голову. Кэнди стояла над ним и читала его рассказ прямо с монитора.

— Это всего лишь набросок, — пояснил он.

— Даже в таком виде понятно, что история глупа до невероятности.

Она, не мигая, смотрела ему в глаза. Впервые с начала их знакомства она выглядела естественно. На него смотрела красивая женщина, правда взбешенная до крайности.

— Извини, — пробормотал он, все еще окончательно не проснувшись. — Я, кажется, испортил тебе вечер. Я тебя провожу. Уже поздняя ночь или раннее утро? На улице темно.

— Это оттого, что здесь опущены шторы. Уже почти восемь утра, — заметила Кэнди. — Кроме того, любой, кто посмеет мне перечить в моем теперешнем настроении, сильно пожалеет. — Она направилась к двери, потом остановилась и повернулась. — Кстати, о твоем рассказе. Я все поняла. Никогда не думала, что настанет день, когда у Блайт будет двое мужчин, а у меня — ни одного.

Она ушла. Простояв на месте пару минут с открытым от удивления ртом, Макс подошел к двери. Должен ли он бежать за ней, крича: «Это всего лишь рассказ»? Должен ли он объяснить ей, что Блайт не имела интимных отношений с Гартом? Должен ли он вообще что-либо делать, чтобы умиротворить ее возмущенную гордость?

Нет. Он уже и так сильно обидел Кэнди. Он виноват, что с самого начала не был откровенен с ней. Ему надо было бы сразу же сказать: «Плевать я хотел на ваши тайные договоренности с Блайт! Я собираюсь поступить так, как считаю нужным, и ты, Кэнди, мне не указ!»

Макс набрал номер отеля, но Блайт уже ушла. Он тихо выругался и набрал ее служебный номер — она была на работе.

— Ты одна? — спросил он, все еще не веря, что они наконец-то могут спокойно поговорить.

— Да, и должна бы радоваться, но почему-то сильно нервничаю. Я предчувствую неприятности.

Макс улыбнулся.

— Извини, я не смог вернуться в отель прошлой ночью. Не мог отделаться от Кэнди.

Блайт молчала.

— Я писал, а она уснула, — поспешно добавил он. — Она сильно обозлилась на меня.

— Я не сержусь, — мягко ответила Блайт. — Просто сильно расстроена и чувствую себя виноватой.

— Тебе не в чем себя винить.

— Но я все равно виновата.

— Давай встретимся и поговорим обо всем.

— Давай поговорим сейчас.

— Мне бы хотелось держать тебя за руку во время разговора.

— А ты представь, что держишь меня за руку.

— Можно, я выйду с телефоном в кафе и выпью там чашку кофе, пока мы говорим?

— Конечно.

Должно быть, он выглядел настоящим пугалом — небритый и в мятой одежде. Блайт сильно нервничала, перечисляя ему все хорошее, что сделала для нее Кэнди. Макс со своей стороны, как ни старался, не мог представить известную ему Кэнди в образе доброй и заботливой подруги, которая когда-то ввела одинокую Блайт в свою семью и в круг своих друзей.

— Надо сделать так, чтобы Кэнди сама освободила меня от данного ей обещания.