– Тошнота, головокружение? – продолжил доктор Бах. Достав из нагрудного кармана маленький фонарик, он наклонился ко мне и посветил им в глаза, сначала в левый, потом в правый.

– Нет. Со мной все хорошо, – выдавила из себя я.

Доктор Бах кивнул:

– Замечательно.

– Нора, – прошептала мама, умоляюще посмотрев на меня. «Скажи ему», – сквозило в ее словах. Во взгляде папы я прочла то же самое.

Разумеется, от доктора Баха это не укрылось. Слегка сощурив глаза, он пристально посмотрел на меня.

– Есть что-то, о чем ты хочешь рассказать, Нора?

Он пододвинул табуретку и сел напротив меня. Терпеливо ждал, предоставив мне необходимое пространство.

Меня вдруг прошиб пот. Я услышала тикание. В кабинете где-то были часы. Тик-так, тик-так, тик-так… Кровь стучала в ушах, я впилась ногтями в кожаную поверхность кушетки.

Из меня хлынуло, как из бутылки с водой, на которую надавили. Слова, вопросы, подозрения, чувства. Слезы.

– Я помню не все. Я не помню ни одного захудалого чувства. И воспоминания последних трех лет исчезли, – заговорила я.

Закончив, я почувствовала невероятное опустошение и усталость. Руки, которыми я цеплялась за кушетку, дрожали, а во рту пересохло.

Доктор Бах молчал, но не сводил с меня пристального взгляда. Задумчиво потерев подбородок, он спросил:

– Когда ты впервые это заметила? – его голос звучал почти ласково, убаюкивающе, словно колыбельная.

– Сразу как пришла в себя. В больнице, – я облизнула пересохшие губы. – Я еще не знала, что случилось. Все было кувырком, я была сбита с толку.

– Почему ты ничего не сказала? – это не упрек. Это искреннее любопытство.

– Мне объяснили, что амнезия может быть после операции, это побочный эффект. Вот я и не переживала.

– Понятно.

– Доктор Альварес упоминал об этом, – добавил папа. – Однако также он говорил, что придется разбираться с провалами в памяти, если они не пройдут сами собой.

– И они не прошли, – это уточнение доктора Баха казалось излишним.

– Нет.

Вздохнув, доктор Бах скрестил руки на груди.

– То, что вы описали, называется диссоциативная амнезия. В медицине амнезия – это обширный спектр, и та, которую я упомянул, относится к наиболее сложным феноменам. Проще говоря, она многообразна.

Мы внимательно слушали. Мама даже дышать старалась тише.

– Нора, ты знаешь, в чем разница между симптомами и причиной?

Я задумалась:

– Не уверена. Причина – это триггер, да? Основание для чего-либо.

Доктор Бах кивнул. Приободрившись, я продолжила рассуждать:

– А симптом… Хм. По симптому можно обнаружить причину?

Я не знала, как объяснить нормально, но доктор Бах согласился со мной.

– Верно. Твоя амнезия – симптом. Реакция организма на причину, по которой становится ясно: что-то не так. Нас интересует причина или спусковой крючок, триггер. И их может быть много.

– Спусковой крючок, – повторила я, мысленно перебирая ошметки воспоминаний, образы, которые в них есть.

– Я считаю, что в твоем случае спусковым крючком стала авария. Несчастный случай и связанная с ним травма вызывали амнезию. Но, на мой взгляд, здесь кроется нечто большее. Говоришь, исчезли не все воспоминания? Ты почти не помнишь последние три года?

– Да, – пролепетала я.

– Возможно, три года назад случилось нечто такое, что тебя очень тяготило. И так продолжалось до самой аварии.