— Слышь, Макс, а это, кажется, просека.

— Вижу, что просека. Пойдем глянем?

— Пошли… Ой, лес тут какой!

— Да лес как лес…

Максим поднял голову и вздрогнул: лес-то изменился, и довольно резко. Только что вокруг росли веселые березки, солнечно-желтые липы, клены, а сейчас лиственные деревья куда-то исчезли, остались одни хвойные, и не стройные высокие сосны, а сумрачные мохнатые ели; темно-зеленые, густые, они царапали своими острыми вершинами низкое желтое небо — туман так и не рассеивался, и солнышко не выходило. Впрочем, было достаточно тепло, даже жарко.

— Страшно как! — подозрительно оглядываясь вокруг, снова повторила Ника. — Как бы Бабу-ягу тут не встретить.

Максим хохотнул:

— Скажи еще, избушку на курьих ножках! Повернись к лесу задом, а ко мне передом — типа того.

Девушка вдруг прищурила глаза, пригляделась:

— Вон, кажется, тропинка. Идем? Или… лучше назад поедем?

— Ника! Тебе ведь в Петербург надо?

— Ну, надо.

— Тогда пошли.

Оставив «рено» на дороге, они зашагали по узкой, заросшей лопухами и репейником тропке, тянувшейся прямо по просеке. Как предполагал Максим, она должна была вывести их к Заборовью, к шоссе или, на худой конец, к какой-нибудь заброшенной деревне — таких тут было множество.

— Ой, Макс, какие цветы! — Вероника замедлила шаг, наклонилась, сорвав росший у тропки цветок, переливающийся всеми оттенками радуги. — Здорово! Прямо цветик-семицветик.

— Странный цветок, — заценил Тихомиров. — На борщевик чем-то похож… Может, ты зря его сорвала?

— Да какой борщевик-то? — Вероника засмеялась. — У борщевика цветки белые, кустистые, а этот смотри какой! Вот — синий… а вот — голубой, красный…

— Я и говорю, странный!

— Ага, можно подумать, ты в цветах разбираешься!

— А можно подумать, что ты в них что-то понимаешь!

— Да уж всяко побольше тебя… Как любая женщина!

Максим только руками развел: ну что тут скажешь? Уела! Действительно, в цветах он разбирался мало, ну, там, мимозу от розы еще мог отличить, ну, гвоздику, а вот все остальное… Темный лес. Такой же, как вокруг них.

— Оба! Вон еще один! На!

Сорвав еще один разноцветный кустик, или зонтик? — девушка с насмешливым поклоном протянула его своему спутнику: — Прошу вас, месье Макс! Что же вы так покраснели? Не привыкли получать от женщин цветы?

— Ладно тебе издеваться-то!

Максим хмуро отмахнулся, но цветок все-таки взял, машинально сунул в карман — не выбрасывать же! Хотя, конечно, выбросить надо, но как-нибудь незаметно, потом.

— Ага! Что я говорила? Вот и деревня!

Ни про какую деревню Вероника не говорила, но Тихомиров не стал спорить — и в самом деле, впереди, за деревьями, показались какие-то избы, забор… настоящий частокол — и наглухо запертые ворота.

Молодой человек замедлил шаг.

— Пошли, пошли! — с неожиданной радостью закричала Ника. — Может, у них там телефон есть?

— Хочешь сказать, может, он даже работает?

— А почему бы и нет?

— Это заброшенная деревня, ма шери, — улыбнулся Макс.