|
- Да, брат мой, - ответил Лоренцо. - Мы по-разному смотрим на многие вещи; однако я думаю, мы сойдемся в том, что оба мы - сторонники сильной Италии, а значит, оба заинтересованы в устойчивом курсе лиры, оба противники коррупции в церкви. Я хотел исповедоваться тебе и получить отпущение грехов. - Рад это слышать, - ответил Савонарола, вытаскивая из складок грубой рясы свиток пергамента. - Я отпущу твои грехи, если ты отдашь все свое добро и нажитые тобою деньги на благотворительные цели. Я лично прослежу, чтобы их распределили между неимущими. Подпиши вот это! Развернув пергамент, он подсунул его прямо под нос Лоренцо Медичи - неровные строчки оказались прямо перед гноящимися глазами умирающего старика. Никто не подумал бы, что тщедушное тело монаха способно двигаться столь быстро и ловко - Савонарола страдал от лихорадки и зубной боли, которые не мог изгнать ни молитвами, ни долгими постами. Глаза Медичи забегали по строчкам, затем прищурились, превратившись в две узкие щелочки: - Ты заламываешь слишком большую цену, брат. Я приготовил завещание, в силу которого в церковную казну отойдет немало денег. Но у меня есть родственники, и я обязан позаботиться о них. - Господь о них позаботится, - отвечал Савонарола. - Возможно, ты не хотел оскорбить меня, когда пришел сюда с таким предложением; однако мне в это не верится, - сказал Медичи. Инстинкт подсказал Маку, что этот тощий монах, ворвавшийся в опочивальню Медичи, может помешать его планам и лишить его щедрой награды, обещанной за исцеление Медичи. Поэтому он оторвался от своих колб с бурлящей и булькающей жидкостью и громко объявил: - Лекарство почти готово. - Подпиши пергамент! - воскликнул Савонарола. - Признайся в своих грехах! - Я молюсь Господу в сердце своем, - медленно проговорил Лоренцо. - Но эта молитва - не для твоих ушей. - Я монах, - сказал Савонарола, - исповедь - по моей части. - Ты горд и тщеславен, - с трудом произнес Медичи, - а кроме того, ты глуп. Убирайся к чертям. Фауст! Лекарство!.. Мак вытащил пузырек, данный ему Мефистофелем. Горлышко склянки было запечатано, и открыть его, не имея под рукой плоскогубцев или щипчиков, было очень трудно. В те давние времена их имел далеко не каждый, тем более - врач или алхимик, которому подобные инструменты совсем не нужны. Пока Медичи и Савонарола спорили друг с другом, Мак изо всех сил дергал за пробку, пытаясь сорвать тугую печать с узкого горлышка. Напуганные слуги столпились в углу, наблюдая за бурной сценой, происходящей между их господином и монахом. С улицы доносился звон церковных колоколов. Наконец Маку удалось открыть свой пузырек. Он повернулся к Медичи, зажав спасительный эликсир в высоко поднятой руке. Но Лоренцо Великолепный внезапно замолчал и откинулся на подушки, попытался приподняться, но не смог. Все его тело напряглось и затрепетало, потом дрожь прошла, и он остался недвижим. Рот его был открыт, невидящие глаза подернулись тонкой мутной пленкой. Медичи умер. - Спокойно, спокойно, - пробормотал Мак. - Сейчас... Поднеся склянку к губам Медичи, он опрокинул ее горлышком вниз, пытаясь влить ему в рот чудесное лекарство. Жидкость, стекая по подбородку мертвого старика, проливалась на ночную сорочку и на простыни. Слуги подняли ропот, на все лады ругая незадачливого доктора, когда Мак, пятясь, отошел от тела того, кто двадцать с лишним лет правил Флоренцией. |
