— Я так и думал, что он должен был рассказать. Бедный дядя Гавейн.

— Ну, говорил он не очень много, — неопределенно сказала Джесс; она наткнулась на острый предмет, погребенный под дюймами грязи, сломав ноготь.

— Так вот, о раскопках, — напомнил Дэвид. — Он копал здесь и что-то надеялся доказать. Что это... Господи, ну конечно! Что это Камелот!

— Полный бред, — любезно согласился кузен Джон.

— Не такой уж и бред... Джесс, вылезай из этой грязной лужи!

— Я нашла что-то! Смотрите, нашла...

Она выкопала предмет из его могилы, сломав при этом еще два ногтя. В слабом сумеречном свете подняла, счистила налипшие куски грязи, искажающие округлые вытянутые формы. Это был сосуд. Толстое, коричневатое, непрозрачное стекло, грубо обработанное, удлиненный овал...

— Пивная бутылка, — с усмешкой сказал кузен Джон. — Вот такие вещи он и выкапывал, бедный старик. А не кости короля Артура.

Джесс вытерла руки о траву и встала.

— Прямо какое-то сумасшествие! — сказала она.

Ей никто не ответил. Дэвид смотрел на пастбище, повернувшись спиной к морю, которое было теперь нежно-золотистым и жемчужным. Джон смотрел на Дэвида.

— Все равно, не такой уж и бред, — пробормотал Дэвид. — Где-то... где я читал эту статью?..

— Пивная бутылка, — пробормотала Джесс. — Б-р-р... Дэвид, становится холодно.

— В научном журнале? Вряд ли. В газете? В книжке?

— Если не поторопитесь, вам не достанется шерри, — окликнул их Джон. Его стройная фигура вырисовывалась невдалеке на фоне неба.

Полпути к дому они прошли молча. Свет угасал, и Джесс сосредоточилась на дороге. Дэвид, устремив взгляд к горизонту, без конца спотыкался. Дорожка свернула, морской утес, озаренный закатом, оказался по правую руку, и Дэвид остановился.

— Что это?

Джесс проследила за его вытянутым перстом и увидела объект, на который он указывал, отчетливо обрисовавшийся на темнеющем небе. Теперь было хорошо видно, что очертания у него правильные — длинный, низкий, как гигантская гробница, холм.

— Это? — осторожно спросил кузен Джон.

— Да, холм. Похоже на могильный курган.

— Похоже.

— Мистер Трегарт там не копал?

— Копал. Пусто. Но его это не очень-то интересовало. Видите ли, это могильник другой эпохи — для короля Артура рановато.

Они провели один из самых тягостных вечеров, какие выпадали Джесс за всю ее жизнь. Дэвид был рассеянным до неприличия, губы его непрерывно кривились и шевелились, словно он спорил с невидимым оппонентом.

После скудного обеда, поданного молчаливой прислугой, все переместились в гостиную. Вечером она была еще менее привлекательной, тем более что Джон предложил посидеть при свечах — «для настроения», как он выразился. В слабом свете не так бросалась в глаза пыль и убогость, но повсюду мелькали тени, и на лицах людей играли резкие неприятные блики. Надо было видеть тетю Гвиневру при свечах — ее жесткие неподвижные черты застыли, словно у трупа, вокруг глаз залегли глубокие темные круги, губы изогнулись в мрачной усмешке.

Единственным приятным исключением стал момент, когда кузен Джон согласился сыграть. В течение часа в большой комнате эхом разносились отчетливые металлические звуки клавесина. Играл он блестяще — Скарлатти, Баха и какие-то незнакомые маленькие пьесы, как он объяснил, средневековые танцевальные мелодии.

— Но вы настоящий профессионал! — воскликнула Джесс, от восхищения позабыв о вражде.

— Нет, не дотягиваю, — кротко отвечал кузен.