Физические и духовные затраты вчерашнего дня заставили Костю проспать не четыре, а, наверное, все десять часов. Когда же его глаза открылись, он увидел человека в шляпе и при длинной шпаге. Незнакомец, не сняв перчаток, пил из бокала вино, которое было принесено Константину на ужин. Видимо, пользоваться чужим здесь было в порядке вещей.

— Со счастливым пробуждением вас, — сказал человек. Теперь можно было разглядеть его изящную небольшую бородку и глубокий шрам на лице. — Я сказал «со счастливым пробуждением», потому что в наше неспокойное время пробуждение часто так и не наступает вообще. Сон, так сказать, физический переходит в сон метафизический. Ведь когда человека зарежут во сне, он того и не почувствует, и его спящая душа устремляется к небу, тело же… Бренное тело остается на земле…

— Сударь, вы — философ? — зевая, спросил Костя.

— А вот вы — пророк и ясновидец. Так скажите сами, кто я такой? И еще вопрос: почему вы не закрываете на ночь двери? Черт возьми, это же опасно! Задвижка есть? Я это не к тому говорю, что кто-то вознамерился вас зарезать по-настоящему — вы еще вчера только прибыли в Париж. Но здесь встречаются всякие ошибки. Пошлют, например, платного убийцу прикончить кого-то — например, рогатый муж хочет избавиться от любовника жены. А тот по глупости возьмет да и зайдет в вашу комнату! И были вы вчера хорошим, дельным и всем нужным человеком, а утром, глядишь, а вы — уже ни к чему не пригодное тело. Но все это — болтовня. Перейдемте-ка к делу Вы, кстати, можете одеваться. Этим вы меня ничем стеснять не будете. Если вы постараетесь облачиться за десять минут, то нам принесут завтрак. Ну, ни есть же, сами понимаете, вчерашний ужин? А насчет завтрака я уже распорядился. Мне очень хотелось позавтракать с новоявленным Нострадамусом. Говорят, вы уже здесь много чего и много кому напророчили…

— Наверное, от ее величества королевы-матери слухи исходят? — спросил Костя, принимаясь одеваться.

— Конечно, от нее! Это же известная болтушка! Слушайте, если у вас есть недостаток в деньгах, так почему бы вам не собрать всех придворных и даже знатных аристократов со всего города да не устроить там спектакль, где вы станете главным действующим лицом? Знатные господа и дамы будут спрашивать у вас о своей судьбе, а вы там по руке, на картах или какими-то иными имеющимися у вас способами станете им давать ответы — по золотому за ответ. Представляете, с каким мешком денег вы уйдете?

— Сударь, я не ярмарочный фигляр, я делаю свои предсказания только из соображений понимания истории, причем лишь важнейших ее событий. Так что извините…

— Ну и вы меня тогда извините! А вот и наш завтрак.

Вошли три или четыре лакея, мгновенно вынесли блюда с недоеденным Костей ужином, и вот уже стол благоухал ароматами завтрака в изысканно французском стиле.

— Впрочем, — продолжал человек со шрамом, — если вы так уж сильно обиделись, я могу дать вам сатисфакцию, пусть это и не слишком безопасно для меня. Хоть и я и отличный рапирист, но Генрих Бурбон уже успел рассказать, как вы в пару секунд уложили двух его громил.

Костя покраснел.

— Право, я даже не представлял, как у вас, при дворе, в Лувре, столь быстро разносятся слухи… Король Наварры, наверное, поделился с вами и тем, с кем я проводил вечер в охотничьем домике Булонского леса?

— А как же! — с истинной живостью француза ответил человек со шрамом, заправляя крахмальную салфетку себе за шею. — С его женой, Марго! Он даже некоторое время стоял за занавеской и наблюдал за вашими шалостями в постели — свечи Маргарита, по своему обыкновению, оставила зажженными. Ну да начнем завтрак, а заодно и поговорим, — сказал неизвестный.